Миссией управляет Господь. Интервью с участником Валаамской миссии на Камчатке иеромонахом Игнатием (Смирновым)

В Богоявленском храме города Менделеевска костяк православной общины составляют потомки большой и дружной семьи Мессеевых. Старинный род этот, корни которого происходят из кряшенской деревни Сетяково Менделеевского района (в прошлом Елабужского уезда Вятской губернии) славен тем, что из него вышло немало учителей и священнослужителей. Заслуженное уважение среди своих земляков и искреннее почитание прихожан снискали священники Игнатий Месеев, служивший на территории Елабужского уезда и района в первой четверти 20 века, Владимир Мессеев (племянник отца Игнатия), служивший в Богоявленском храме в годы его восстановления в конце 20 века, диакон Михаил Игнатьевич Месеев (сын отца Игнатия), который погиб на фронте в годы Великой Отечественной войны.

Диакон Михаил Месеев (слева), священник Владимир Месеев

Жизненные пути священнослужителей из рода Месеевых сложились по-разному, но наиболее сложная и драматичная судьба, полная серьезных испытаний, выпала священнику Игнатию Федоровичу Мессееву, который в сложные годы разгула богоборческой власти стал священником и пострадал за веру. К сожалению, до сих пор не установлено время его смерти и неизвестно место его захоронения. И все же очень хочется верить, что по молитвам многочисленных сродников Игнатия Месеева удастся найти место, где он обрел свой последний земной приют.

Семейство Месеевых

Игнатий Федорович Месеев родился 15 декабря 1873 года в деревне Сетяково Елабужского уезда Вятской губернии в крестьянской семье. Этот факт нашел свое документальное отражение в метрической книге Богоявленской церкви села Тихие Горы, где в записи № 64 за 1873 год говорится о том, что 15 декабря родился, а 16 декабря был крещен младенец Игнатий . Из записи также следует, что «родители его, «деревни Сетяковой старокрещен из татар, Федор Константинов и законная жена его Марфа Семеновна , оба православные». В восприемниках Игнатия значились «крестьянин Дмитрий Фомин Пономарев из деревни Сетяковой, старокрещенина из татар Данила Павлова дочь Ефрасиния». Крестил младенца Игнатия священник Богоявленской церкви Константин Трапицын с диаконом Алексием Татауровым и дьячком Григорием Кудрявцевым.

Детство Игнатия Месеева прошло в деревне Сетяково, которая относилась к приходу села Тихие Горы. Семья Месеевых была верующей, и мальчик с самых юных лет был приобщен к красоте православных богослужений, на которые ходил вместе с родителями. Начальное образование он получил, скорее всего, в сельской школе.

Образовательная и миссионерская деятельность среди кряшенского населения, или, как их тогда называли «старокрещеных татар», и других народов Поволжья, основанная на опыте Николая Ивановича Ильминского , была поставлена в то время на высокий уровень. Это позволило многим молодым людям, выходцам из кряшенских деревень, получить отличное образование в Казанской центральной крещено-татарской школе. Выпускники этого учебного заведения после получения диплома становились учителями или священнослужителями. Не был исключением и Игнатий Месеев, в 1893 году окончивший эту школу со званием учителя.

В 1895 году Игнатий Месеев был призван к исполнению воинской повинности. По результатам проводимой жеребьевки юноша был зачислен по первому призывному участку Елабужского уезда в ратники ополчения первого разряда до достижения 43-летнего возраста (до 1 января 1917 года) — то есть, говоря современным языком, до обозначенного срока находился «в запасе» и мог быть в любой момент призван на военную службу.

Свою преподавательскую деятельность Игнатий Месеев начал в Брюшлинской школе грамотности, а впоследствии был переведен в подобную школу в село Байтуганово. По месту службы молодой педагог характеризовался только с самой положительной стороны.

17 мая 1896 года Игнатий Месеев женился. В выписке из церковной книги Петропавловской церкви села Умяк Елабужского уезда имеется запись о том, что «крестьянин Кураковской волости села Сетяково Игнатий Федоров первым браком» сочетается с «Малмыжского уезда Ципьинской волости деревни Первой Дурги крестьянина из татар старокрещен Димитрия Емельянова дочерью Александрой» . Поручителями по жениху были: крестьяне села Сетяково Еремий Данилов и Михаил Семенов; по невесте — села Умяка крестьянин Стефан Андреев Бабушкин и полицейский урядник Александр Павлов Горюнов. Венчал молодых священник Стефан Емельянов с псаломщиком Дмитрием Куглеевым .

Проработав учителем в течение 10 лет, Игнатий Месеев переехал в Тобольскую губернию, где был посвящен в псаломщики. Назвать истинные причины переезда семьи Игнатия Месеева в Сибирь сегодня крайне сложно, можно лишь с большой долей вероятности предположить, что перемена места жительства была продиктована интересами миссионерских программ того времени.

Отслужив в Тобольской епархии более двух лет заштатным псаломщиком и находясь на этой должности в постоянной нехватке средств на содержание семьи, Игнатий Месеев принимает решение вернуться в Вятскую губернию — в свою родную деревню Сетяково.

С этого времени начинается череда назначений и перемещений. С 28 октября 1908 года он назначается псаломщиком в село Малая Пурга Сарапульского уезда. 30 января 1909 года Игнатий Месеев перемещается к церкви села Булай Зюмьи того же уезда. 5 июня 1912 года следует назначение к церкви села Кураково Елабужского уезда, а 14 июля 1915 года — перемещение к церкви села Умяк того же уезда. Почти через год службы в селе Умяк, 2 июля 1915 года, Игнатий Месеев был рукоположен в сан диакона с оставлением на занимаемой должности по 2 августа 1916 года, после чего последовало его перемещение к Свято-Троицкой церкви села Татарские Челны Елабужского уезда.

Петропавловский храм села Умяк

Спустя несколько лет Игнатий Месеев был рукоположен в сан священника. Он был приведен к присяге 23 августа 1919 года священником Сарапульской Николаевской единоверческой церкви Алексием Волковым. 24 августа 1919 года в Сарапульской Троицкой церкви диакон Игнатий Месеев Епископом Сарапульским Алексием (Кузнецовым) во время литургии был рукоположен в сан священника и отбыл в село Архангельское Елабужского уезда.

Согласно послужному списку священника Игнатия Месеева, по сведениям на 1919 год в семье у него было 6 детей: Вениамин Месеев, 1898 г. р., бывший псаломщиком и мобилизованный в отряды Красной Армии в годы Гражданской войны; Михаил Месеев, 1901 г. р., работавший учителем и ставший впоследствии диаконом; Надежда, 1903 г. р., Анна, 1905 г. р., Георгий, 1908 г. р. и Гурий, 1913 г. р.

В последующем отец Игнатий служил в разных селах Елабужского уезда, но проследить все его перемещения уже невозможно. Известно лишь, что в 1921 году он был назначен священником к церкви в селе Большая Ерыкса Елабужского района. Дальнейшие перемещения его по службе до 1930 года неизвестны. Понятно одно: несмотря на гонения, засилье обновленчества, Игнатий Месеев остался верен своему священническому долгу, продолжал служить и в итоге в 1930 году был репрессирован в Мензелинском уезде, где проживал в селе Верхние Юшады.

Из материалов архивного уголовного дела на священника Месеева Игнатия Федоровича стало известно, что он был арестован 5 марта 1930 года органами ГПУ ТАССР по Мензелинскому кантону с обвинением в проведении антиколхозной агитации (ст. 58-10 УК РСФСР). Решением судебной тройки ГПУ ТАССР от 17 марта 1930 года Месеев И.Ф. был заключен в концлагерь сроком на пять лет.

Священник Игнатий Месеев

Из разрешенных для ознакомления документов архивного уголовного дела известно, что 18 января 1930 г. в селе Верхние Юшады Мензелинского района ТАССР «конный милиционер Н. Мазинской волмилиции допросил в качестве обвиняемого Месеева Игнатия Федоровича, «духовно служащего», «жена, 1 дочь 22 лет», временно проживающего в с. Верхние Юшады:

«По делу показываю: прибыл в село Юшады в октябре месяце, перед Покровом. Не являлся на регистрацию в ВИК и с/с до 13 января и не считал нужным, т.е. не знал порядка. Я знал, что церковь считается прикрытой. С некоторыми членами церковного совета я безусловно беседовал на тему открытия церкви, и приступить к служению.

Сбор хлеба с населения производила жена, некоторые давали мяса. В отношении семян не так давно я говорил, видимо, дома, не помню, у кого и о ком я говорил, и для чего семена крупные, и для чего мелкие, был разговор про них, только вот и что какие семена должны сеять.

Что меня побудило спросить варианты сортировки семян, не помню сам (но не вел агитацию). Ошибка в том, что собрали хлеба без разрешения с/с, и нужно было собрать меньше, или же не надо было возить домой, я не знал, что в амбаре хранится наш хлеб 3 мешка, знала жена.

До сего времени были случаи хождения по дворам, крещения детей на дому, без санкции с/сов. Это признаю за ошибку, я не знал, что церковь закрытая.

Сбор хлеба производили в нескольких деревнях, … царских денег и портретов царя себя виновным признаю, это не считал нужным уничтожения, а также хранил деньги Вр (еменного) Пр (авительства), и Керенского, медные деньги, франки, для переплавки на кружки или другие вещи.

…хранилось, наверное забыл послать их уничтожить, хранились как черновики. Полученное отношение в 1928 г. от благочинного Котельникова, в … руководства над церквами..и обсуж. все возможных вопросов религии….. ничего не навожу.

Нужно было о сборе хлеба вопрос санкционировать с с/сов, но я эту ошибку принимаю на себя, потому что хлеб собирал не за службу, хлеб весь собрали с прихода». (стр. 14 уг. дела).

Показания приводятся в том виде, в каком они представлены в уголовном деле. Поражает безграмотность человека, точнее милиционера, который записывал эти сведения.

3 марта 1930 года ГПУ АТССР по Мензелинскому кантону, «рассмотрев материал дознания по обвинению священника дер. Верхние Юшады, Н.-Мазинской волости… Месеева Игнатия Федоровича по ст. 58-10 УК» нашли, что «Месеев во время проведения посевной кампании в 1929-1930 году вел агитацию среди населения, что сортировать семена не нужно: «Раньше не сортировали, а бывало хлеба больше, все были сыты», а сам производил сбор хлеба с населения, который спрятал, этим тормозил хлебозаготовки и посевную компанию, т. е. он совершил деяние, предусмотренное ст. 58-10 УК по которому требуется предварительное следствие». Так органами Мензелинского ГПУ было начато предварительное следствие. В тот же день для «Мисеева И.Ф.» была избрана мера пресечения в виде содержания в Мензелинском исправдоме, так как «оставление на воле социально-опасно».

Священник Игнатий Месеев был арестован 5 марта 1930 года и после недолгих следственных действий направлен в ГПУ ТАССР. В Казани было проведено судебное заседание Тройки Г.П.У. ТАССР.

«Слушали: Дело № 778 по обв. МИСЕЕВА Игнатия Федоровича по ст. 58/10 УК.

Постановили: МИСЕЕВА Игнатия Федоровича заключить в концлагерь, сроком на ПЯТЬ лет. Дело сдать в архив».

Так закончилось уголовное дело священника Игнатия Месеева. Установить место отбывания им ссылки и дальнейшую судьбу в заключении до сих пор, несмотря на проведенные архивные изыскания, не представляется возможным. Поиски в основных архивах, располагающих сведениями о заключенных в период 30-х годов прошлого века, пока не дали положительных результатов. Скорее всего, учитывая уже немолодой возраст священника на момент помещения его в концлагерь, а было ему в ту пору 57 лет, общую болезненность, изнуряющий труд узников и непригодные для жизни условия заключения, Игнатий Месеев мог погибнуть в лагере, что подтверждается и семейными преданиями. Но, что несомненно, отец Игнатий пострадал за веру и смиренно нес свой крест.

Диакон Алексий КОМИССАРОВ,
Богоявленский храм, г. Менделеевск

Николай Иванович Ильминский (23.04.1822 — 27.12.1891) — миссионер, педагог, выдающийся деятель не только Поволжья, но и всего нашего Отечества, который существенно повлиял на форму просвещения нерусского населения России. Он сформировал свою знаменитую педагогическую систему, явился инициатором возникновения национальной интеллигенции кряшен (крещеных татар), чувашей, черемисов (марийцев), мордвы, вотяков (удмуртов). Но, прежде всего, следует признать его человеком Церкви, всю свою жизнь радевшим о Ее распространении и укреплении.

Свидетельство к явке об исполнении воинской повинности. ЦГА УР, ф.245, оп. 1, д. 4612, л. 5-5 об.

Выписка из метрической книги села Умяк за 1896 год. ЦГА УР, ф.245, оп. 1, д. 4612, л. 34.

Святитель Игнатий (в миру Димитрий Александрович Брянчанинов) родился 5 февраля 1807 года в селе Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии. Отец святителя, Александр Семенович, принадлежал к старинной дворянской фамилии Брянчаниновых. Родоначальником ее был боярин Михаил Бренко, ору-женосец великого князя московского Димитрия Иоанновича Донского. Летопи-си сообщают, что Ми-хаил Бренко был тем самым воином, который в одежде великого князя и под княжеским знаменем геройски погиб в битве с татарами на Куликовом поле. Алек-сандр Семенович Брянчанинов в своей семье сохранял добрые старинные обычаи. Он был верным сыном Православной Церкви и усердным прихожанином выстроенного им в селе Покровском храма.

Мать епископа Игнатия была образованная интелли-гентная женщина. Выйдя весьма рано замуж, она все-цело посвятила свою жизнь семье. София Афанасьев-на любила больше всего старшего сына Димитрия, отличая в нем ум и красоту.

Димитрий рано научился читать. Его любимой книгой была «Училище бла-го-честия». Эта книга, простым и ясным языком рассказывавшая о жизни и подвигах древних подвижников, оказала большое влияние на впечатлительную душу буду-щего подвижника. Юный Димитрий Брянчанинов весьма рано воз-любил уединен-ную сосредоточенную молитву. В ней он находил отраду и утешение.

Очень способный и не по годам серьезный отрок получил прекрасное до-машнее образование.

Когда Димитрию исполнилось 15 лет, отец повез его в Петербург для продол-жения образования. По дороге в столицу Димитрий впервые открыто высказал же-лание стать монахом, но отец не обратил на это внимания.

В Петербурге молодой Брянчанинов блестяще сдал вступительные экзамены в Военное Инженерное училище и при значительном конкурсе первым был зачис-лен сразу же во 2-й класс.

Все годы учения Димитрий Брянчанинов был первым учеником, отличался редкой скромностью, искренней набожностью и пользовался всеобщей любовью соуче-ников и преподавателей. Но много и скорбей пришлось претерпеть буду-щему святителю в училище.

Светлой звездой, блеснувшей в этой чуждой ему мгле, явилась дружба с Ми-хаилом Чихачевым, который учился в том же Инженерном училище и, подобно своему юному другу, с детства мечтал о молитве и подвигах. Их дружба затем продолжа-лась всю жизнь и являет прекрасный образец истинно хрис-тианской дружбы, потому что основой ее были не какие-нибудь земные интересы, а единое стремле-ние служить Христу Спасителю и взаимная поддержка на пути этого служения. Они вместе ходили в храм Божий, вместе молились.

В годы учения Димитрий Александрович был желанным гостем во многих великосветских домах. Родственные связи ввели его в дом президента Академии художеств и члена Государственного Совета Алексея Николаевича Оленина.
В его доме на литературных вечерах Брянчанинов был любимым чтецом и дек-ламатором, а сво-ими литературно-поэтическими дарованиями он приобрел бла-госклонное внимание А. С. Пушкина, И. А. Крылова, К. Н. Батюшкова и
Н. И. Гнедича.

Светское общество заманчиво распростирало навстречу Брянчанинову свои объятия, но не смогло уловить его. Не мирскими развлечениями, а молитвой, посе-щением храма Божия и изучением наук был занят пытливый юноша. Более двух лет провел он в усердном изучении наук, и вот, когда перед миром ума его открылась обширная область эмпирических знаний человеческих, когда изучил он химию, физику, философию, географию, геодезию, языкознание, лите-ратуру и другие науки, он поставил перед собой вопрос: что, собственно, дают науки человеку? «Человек вечен и собственность его должна быть вечна. Пока-жите мне эту вечную собственность, — говорит он, — которую я мог бы взять с собою за пределы гроба». Но «науки молчали».

В это время искатель истины познакомился с монахами Валаамского подворья и Александро-Невской лавры. Они-то и помогли найти то, к чему стре-милась его душа.

Под руководством иноков Димитрий Александрович начал читать творения святых отцов. Вот как сам он пишет о том благодатном влиянии, которое произ-вели на него святоотеческие творения: «Что прежде всего поразило меня в писаниях отцов Пра-вославной Церкви? — Это их согласие, согласие чудное, величественное».

Чтение творений святых отцов, назидательные беседы с иноками лавры, через которых он познакомился с известным впоследствии Оптинским старцем Леонидом — все это возродило и окончательно укрепило в сердце Димитрия желание детских лет его — уйти в монастырь.

Нелегко было Брянчанинову исполнить это заветное свое желание.

Окончив Инженерное училище в 1826 году в чине поручика, Димитрий Алек-сан-дрович, желая уйти в монастырь, сразу, в том же году, подал прошение об отставке. Но здесь ему пришлось вступить в единоборство со многими «силь-ными мира сего» и «показать пример непоколебимого мужества, доблести мученической, прямого исповедничества». Родители категорически отказались благословить его на путь иноческой жизни. Начальство отказало ему в отставке. Сам император Николай I был против его увольнения.

Несмотря на убедительные просьбы, личные объяснения, твердость желания и редкую тактичность, Димитрий Брянчанинов не получил отставки, и по назна-че-нию начальства должен был в 24 часа выехать в Динабургскую крепость.

Но когда в жизненной борьбе бывают бессильны собственные силы подвиж-ника, ему на помощь приходит Сам Бог и Своим премудрым Промыслом устрояет все ко благу.

В Динабурге Брянчанинов скоро заболел, а осенью 1827 года было принято его прошение об освобождении от светской службы. Димитрий Александрович сразу же воспрянул духом; он уехал в Александро-Свирский монастырь Олонецкой гу-бернии к старцу иеромонаху Леониду и вступил в число послушников этого мо-на-стыря. Однако вскоре иеромонах Леонид был вынужден переселиться в Пло-щанскую пустынь Орловской губернии, а затем в Оптину пустынь. За ним последовал и Димитрий Брянчанинов. Не долго пробыл послушник Димитрий и в Оптиной пустыни. Скудная пища этой прославленной впоследствии обители отразилась на его здоровье.

В это время тяжело заболела мать Димитрия — София Афанасьевна. Готовясь к смерти и желая проститься со своим старшим сыном, она настояла, чтобы отец послал за ним в Оптину пустынь крытую повозку. Находясь и сам в очень тяжелом состоянии в Оптине, Димитрий Брянчанинов посещает больную мать.

Весьма недолго пробыл послушник Димитрий в родительском доме. В скором времени он удалился в Кирилло-Новоезерский монастырь. В этой обители жил на покое известный своей святой жизнью архимандрит Феофан. Строгий устав оби-тели был по душе послушнику Димитрию, но суровый, сырой климат мест-ности отрицательно повлиял на его здоровье. Он заболел лихорадкой и для ле-чения был вынужден вернуться в Вологду и остановиться у своих родственни-ков. Несколько окрепнув, он с благословения Вологодского епископа жил в Се-мигородской пус-тыни, а затем — в более уединенном Дионисиево-Глушицком монастыре.

Годы, проведенные в перечисленных монастырях, обогатили его духовной мудро-стью, укрепили его преданность воле Божией.

В 1831 году Вологодский епископ Стефан, видя пламенную ревность послуш-ника Димитрия, решил исполнить желание его сердца: 28 июня он совершил постриг Димитрия в монашество в кафедральном Воскресенском соборе и нарек его Игна-тием, в честь священномученика Игнатия Богоносца. Тому, кто от юности своей носил Бога в своем сердце, приличнее всего было дать это имя.

4 июля того же года монах Игнатий был рукоположен епископом Стефаном во иеродиакона, а 25 июля — во иеромонаха.

Видя духовную зрелость иеромонаха Игнатия, епископ Стефан назначил его вскоре настоятелем и строителем Пельшемского Лопотова монастыря, ко-торый был уже предназначен к закрытию. Сравнительно недолго (около двух лет) настоятельствовал здесь отец Игнатий, но за этот короткий срок благодаря своей мудрости, твердой воле и несокрушимой энергии возродил обитель в духовном и хозяйственном отно-шении. За короткий срок число братии уве-личилось до 30-ти человек.

Молодой настоятель относился к братии своей обители, сочетая отеческую строгость с трогательной любовью. Чувствуя эту любовь, насельники обители покорно повиновались настоятелю, несмотря на его сравнительно юный возраст.

28 января 1833 года за усердные труды по возрождению обители иеромонах Игна-тий был возведен в сан игумена.

В это время о его деятельности стало известно в Петербурге. В конце 1833 года он был вызван в столицу и ему поручили в управление Троице-Сергиеву пустынь, с возведением в сан архимандрита.

Троице-Сергиева пустынь была расположена на берегу Финского залива близ Петербурга. Ко времени назначения в нее архимандрита Игнатия она пришла в сильное запустение. Храм и келлии пришли в крайнюю ветхость. Немно-гочислен-ные братия (15 человек) не отличались строгостью поведения. 27-летнему архимандриту пришлось перестраивать все заново: храмы, корпуса, за-водить сельское хозяйство; он упорядочил богослужение в обители, собрал прек-расный хор.

С 1836 по 1841 гг. известный церковный композитор протоиерей Петр Ива-нович Турчанинов проживал рядом с Сергиевой пустынью — в Стрельне. Глубоко уважая отца Игнатия, он откликнулся на его просьбу и взял на себя труд обу-чения монастырского хора. Несколько лучших своих музыкальных произведе-ний отец Петр Турчанинов написал специально для этого хора.

Великий русский композитор М. И. Глинка тоже был глубоким почитателем архимандрита Игнатия; по его просьбе он занимался изучением древней русской музыки и своими советами способствовал повышению музыкальной культуры хора обители.

Живое участие в организации хора Сергиевой пустыни принимал и директор придворной капеллы А. Ф. Львов.

Архимандрит Игнатий совмещал почти несовместимые должности: он был для братии обители прекрасным настоятелем, администратором и в то же время благостным старцем-духовником. В 27 лет он уже имел дар принимать по-мыслы своих пасомых и руководить их духовной жизнью. По собственному признанию отца Игнатия, служение живым словом было его основным занятием, которому он отдавал все свои силы. Подвиг служения ближним словом назидания был для него источником радости и утешения на поприще его многоскорбной жизни. В Сергиевой пустыни он, несмотря на крайнюю занятость, написал и боль-шинство своих произведений.

С 1838 года круг деятельности архимандрита Игнатия значительно расши-рился: он был назначен благочинным всех монастырей Петербургской епархии и мог теперь более широко распространять свое благотворное влияние на мо-нашество всей епархии. Он способствовал расцвету духовной жизни древнего Ва-лаамского монастыря, содействуя назначению туда настоятелем опытного в духовной жизни игумена Дамаскина.

В Сергиевой пустыни к отцу Игнатию непрестанно приходили посетители всех положений и рангов. С каждым нужно было побеседовать, каждому нужно было уделить время. Весьма часто приходилось выезжать в Петербург и бывать в домах знатных благотворителей его обители. Несмотря на такой, внешне казалось бы, рассеянный образ жизни, в душе архимандрит Игнатий оставался аскетом-пустынником. Он умел при любых внешних условиях жизни сохранять внутреннюю сосредоточенность, непрестанно совершать Иисусову молитву.
В одном из писем отец Игнатий писал о себе: «Я, проведя начало своего ино-чест-ва в уединеннейших монастырях и напитавшись понятиями строгой аскетики, сохранял это направление в Сергиевой пустыни, так что в моей гостиной я был репрезентабельным архимандритом, а в кабинете скитянином».

Там, в уединенной комнате, отец Игнатий проводил бессонные ночи в молитве и слезах покаяния. Но, как истинный раб Божий, руководствуясь духом смирения, он умел скрывать от взора людей свои подвиги.

В 1847 году архимандрит Игнатий, изнуренный болезнями, подал прошение об увольнении на покой, но вместо этого получил длительный отпуск и поехал лечить-ся в Николо-Бабаевский монастырь Костромской епархии. На пути
в этот мона-стырь он остановился в Москве и несколько дней провел в Троице-Сергиевой лавре.

В Николо-Бабаевском монастыре отец Игнатий пробыл 11 месяцев, после чего опять вернулся в Сергиеву пустынь. Опять начались многотрудные дни: руко-вод-ство духовной жизнью монастырской братии, прием посетителей, выезды в Петер-бург, строительство новых храмов.

По воспоминаниям архимандрита Игнатия (Малышева), его духовный отец — архимандрит Игнатий (Брянчанинов) весьма различно относился к посетителям, оно зависело от того, с каким расположением души приходили они к отцу Игна-тию. Его душа обладала особым свойством видеть состояние души других людей. Это особое свойство имеют почти все облагодатствованные люди, люди духа, а не плоти. Архимандрит Игнатий с одного взгляда постигал душу чело-века. С окаменелыми он был молчалив. С лукавыми — порой юродствовал. Но с искавшими спасения он был откровенен и беседовал подолгу, вливая в душу собеседника спасительный бальзам слова Божия, святоотеческих наставлений и проверенных своей жизнью советов.

Круг знакомых у отца Игнатия был весьма обширен. Епископы, настоятели мона-стырей, иноки и простые миряне обращались к нему со своими просьбами, зная, что любвеобильное сердце отца Игнатия откликнется на их нужды.

Имя архимандрита Игнатия знали во всех слоях общества. Весьма со мно-гими духовными и светскими лицами отец Игнатий переписывался. Так, Н. В. Гоголь в одном из своих писем с большим уважением отзывается об отце Игнатии. Извест-ный адмирал Нахимов — герой Крымской войны с благоговением принял икону святителя Митрофана Воронежского, присланную ему в Севасто-поль архимандри-том Игнатием. Замечательно его письмо к великому русскому художнику К. П. Брюллову.

Всего в настоящее время известно более 800 писем епископа Игнатия.
В письмах как-то живее раскрываются качества души архимандрита Игнатия: его необычай-ная благостность, духовная рассудительность, глубокое и правиль-ное понимание современной ему жизни.

Шли годы. Телесные силы отца Игнатия все более слабели. Мысль уйти на покой, чтобы в уединенном безмолвии провести конец жизни, появлялась все чаще.

В 1856 году он предпринял путешествие в Оптину пустынь, предполагая совсем переселиться туда, но это намерение не осуществилось, ибо Господу было угодно, чтобы Его избранник послужил Святой Церкви еще и в епископском сане.

В 1857 году, по представлению Петербургского митрополита Григория, архиманд-рит Игнатий был посвящен во епископа Кавказского и Черноморского. Хиротония состоялась 27 октября 1857 года в Петербургском Казанском соборе. Хиротонию совершил митрополит Григорий с сонмом других иерархов.

Отец Игнатий никогда не стремился к епископскому сану. Не об архиерей-ском жезле, а о простом посохе пустынножителя были его непрестанные мечты. В речи при наречении он сказал: «Во дни юности своей я стремился в глубокие пустыни, но я вовсе не мыслил о служении Церкви в каком бы то ни было сане свя-щенства. Быть епископом своего сердца и приносить в жертву Христу помыш-ления и чувствования, освященные Духом, — вот высота, к которой привлека-лись мои взоры».

4 января 1858 года епископ Игнатий приехал в город Ставрополь и вступил в управление епархией.

Недавно открытая Кавказская епархия была весьма неустроена. Население отли-чалось неспокойным воинственным характером; поэтому первое слово свя-тителя Игнатия, обращенное к ставропольской пастве, было словом мира. «Мир граду сему!..»

Недолго — менее четырех лет — управлял Преосвященный Игнатий Кав-казской епархией. За это время он посетил многие приходы своей обширной епархии, привел в порядок органы епархиального управления, добился повы-шения окладов духовенству епархии, ввел торжественное богослужение, устроил прекрасный ар-хиерейский хор, построил архиерейский дом, перевел семинарию в новые лучшие здания и внимательно следил за ее внутренней жизнью. Кроме того, он неустанно проповедовал. В отношении к духовенству и прихожанам Владыка Игнатий был истинным миротворцем: строгий к себе, он был снисходи-телен к немощам ближних.

Но тяжкая болезнь не покидала епископа Игнатия и на Кавказе, и летом 1861 года он подал прошение уволить его на покой в известный ему уже Ни-коло-Бабаевский монастырь. Через несколько месяцев просьба была удов-летворена, и 13 октября этого же года он вместе с несколькими преданными учениками переехал в назван-ную обитель.

Спустя некоторое время он писал своему другу Михаилу Чихачеву: «Никогда в жизни моей я не был так доволен моим положением, как доволен им теперь. Кажется, мой Ангел Хранитель по повелению Божию продиктовал Святейшему Синоду указ о мне — так этот указ удовлетворяет требованиям моего душевного настроения и телесного здоровья».

Трудное дело — управление епархией — епископ Игнатий совершил достойно. И теперь он шел на покой, чтобы подготовить в уединении душу для перехода в вечность и для посильных занятий на благо ближних.

Епископ Игнатий приехал в Николо-Бабаевский монастырь 13 октября 1861 года. И вот потекли годы уединенной жизни в малоизвестной обители.

Ко времени приезда Владыки Игнатия Николо-Бабаевский монастырь пришел в крайне плачевное положение. Не было даже продовольствия, и обитель имела большие долги. Многие здания, в частности, соборный храм, пришли в ветхость.

Природный ум и практичность владыки позволили ему в короткий срок улучшить материальное положение обители и произвести капитальный ремонт зданий и построить новый храм в честь Иверской иконы Божией Матери.

В свободное время святитель занимался пересмотром своих прежних сочи-нений и написанием новых. В Николо-Бабаевском монастыре святитель Игнатий написал «Приношение современному монашеству» и «Отечник». Множество назидатель-ных писем его относится к этому периоду.

Свои сочинения сам автор разделил на три группы: первые 3 тома — «Аске-тические опыты», включающие статьи, в основном напи-санные в Сергиевой пустыни; 4-й том — «Аскетическая проповедь», куда вошли проповеди, произ-несенные на Кавказе; 5-й том — «Приношение современному монашеству», то есть советы и наставления монашествующим о внешнем поведении и внутреннем делании, 6-й том — «Отечник» — был издан уже после смерти епископа Игнатия. Эта книга содержит высказывания более 80 подвижников по вопросам хрис-тиан-ской аскетики и примеры из их жизни.

Сочинения епископа Игнатия — это не плод размышлений богослова-теоре-тика, а живой опыт деятельного подвижника, созидавшего свою духовную жизнь на основе Священного Писания и нравственного предания Православной Церкви.

О творениях святителя Игнатия нужно сказать прежде всего то, что все они имеют печать благодатной помазанности. Он писал свои произведения тогда, когда Боже-ственный глагол касался его чуткого уха, когда в его сердце появ-лялось слово, посланное Господом.

«Бывали в жизни моей минуты, — писал он С. Д. Нечаеву, — или во время тяжких скорбей, или после продолжительного безмолвия, минуты, в которые появлялось в сердце моем «слово». Это слово было не мое. Оно утешало меня, наставляло, исполняло нетленной жизни и радости, потом отходило. Случилось записывать мысли, которые так ярко светили в сии блаженные минуты. Читаю после, читаю не свое, читаю слова, из какой-то высшей среды нисходившие и остающиеся настав-лением». По этой причине святитель Игнатий не смотрел на свои произведения как на свои собственные, но признавал их «собствен-ностью всех современных подвижников Православной Церкви».

Сочинения святителя Игнатия излагают учение святых отцов о христианской жиз-ни, «примененное к требованиям современности». В этом — важная особенность и достоинство его творений.

Богословское наследие святителя Игнатия было принято читателями с большой любовью и благодарностью.

Еще при жизни епископа Игнатия его творения разошлись по многим обителям Русской земли и получили высокую оценку.

Саровская пустынь приняла «Аскетические опыты» с особенной любовью. В Киево-Печерской лавре, Оптиной пустыни, в обителях Санкт-Петербургской, Московской, Казанской и других епархий творения святители были признаны душеспаси-тельными книгами, отражающими аскетическое предание православ-ного подвиж-ничества, применительно к духовным требованиям иночества того времени. Даже на далеком Афоне творения епископа Игнатия получили извест-ность и вызвали благоговейное почитание их автора. Лучшие иерархи прошлого века сразу же увидели в сочинениях преосвященного Игнатия всестороннее руководство к духовной жизни. Митрополит Петербургский Исидор 7 апреля 1867 года писал епископу Игнатию: «Получив сегодня 3—4 тома сочинения Вашего преосвященства, спешу принести Вам искреннюю признательность за полезные труды Ваши, свидетельствующие о глубоком изучении Вами душеспа-сительного учения богомудрых подвижников благочестия и истинных руководи-телей в иноческой жизни».

В первый год пребывания в Николо-Бабаевском монастыре здоровье епископа Игнатия несколько улучшилось. Но вскоре болезнь опять усилилась, и он до самой смерти безвыездно пребывал здесь.

Наступил 1866 год, печатались 3-й и 4-й тома его творений. Сам же епископ Игнатий настолько ослабел, что все приезжавшие к нему поражались, видя его. Но духом владыка был бодр, он ждал смерти, ибо всю жизнь посвятил на служение Христу и жизнь для него была Христос, а смерть — приобретение (Флп. 1, 21).

В последние дни своей жизни он был проникнут необычайной милостью ко всем, которая, казалось, была растворена какою-то жалостью. Но вместе с тем и несказанная радость сияла на лице больного.

16 апреля 1867 года, в первый день Пасхи, владыка с большим трудом отслужил последнюю литургию. Больше уже он не выходил из келлии, силы его заметно слабели.

На шестой день после смерти было совершено отпевание тела епископа Игнатия преосвященным Иоанафаном, епископом Кинешемским, по пасхаль-ному чину.

На погребении святителя Игнатия присутствовало 5 тысяч человек.

Все удивлялись мягкости рук и вообще покойному положению тела почив-шего, которое нисколько не издавало обыкновенного запаха тления. Отпевание усопшего скорее походило на какое-то торжество, чем на погребение. Невольно вспомина-лись слова усопшего: «Можно узнать, что почивший под милостью Божией, если при погребении тела его печаль окружающих растворена какою-то непостижимой отрадою».

Гроб с телом святителя был обнесен вокруг собора и при пении «Христос Воскресе» опущен в землю в малой больничной церкви в честь преподобного Сергия Радо-нежского и свт. Иоанна Златоуста, у левого клироса.

Весьма примечательно, что епископ Игнатий, почти двадцать пять лет отдав-ший на служение северной обители преподобного Сергия, вечное упокоение нашел тоже в храме преподобного Сергия, только на юге.

В автобиографических записках М. В. Чихачева отмечены посмертные явления свя-тителя Игнатия своим пасомым.

Так, на двенадцатый день по кончине святителя одна из духовных дочерей его, находившаяся в большой скорби из-за его внезапной кончины, видела его в неописуемом свете в храме. Ночью того же дня она слышала дивное пение тысячи голосов. Мерно гудели издали густые басы, как гудит в пасхальную ночь звон всех московских колоколов, и плавно сливался этот гул с мягкими бархатными тенорами, с рассыпавшимися серебром альтами, и весь хор казался единым гласом — столько было в нем гармонии. И все яснее и яснее выделялись слова: «православия поборниче, покаяния и молитвы делателю и учителю изрядный, архиереев богодухновенное украшение, монашествующих славо и похвало; писании твоими вся ны уцеломудрил еси. Цевнице духовная, новый Златоусте: моли Слова Христа Бога, Егоже носил еси в сердце твоем, даровати нам прежде конца покаяние!»

Пение этого тропаря повторялось в течение трех ночей.

Служение епископа Игнатия словом назидания не прекратилось с его кон-чиной. Учение святителя о духовной жизни христианина, изложенное им в его тво-рениях, служит спасению христиан всех последующих поколений. Многочис-ленные изда-ния творений Владыки Игнатия быстро расходились по обителям и частным лицам, по лицу всей Русской земли.

В год смерти епископа Игнатия архиепископ Ярославский Леонид писал: «Я упо-ваю, что православные русские люди мало-помалу усвоят себе покойного святителя; в его жизни и писаниях они постараются найти и найдут что может быть общедушеспасительного».

Интерес к личности и бессмертным творениям епископа Игнатия не угасает и в наши дни. На Православном Востоке епископ Игнатий считается выдаю-щимся подвижником и православным духовным писателем.

«Все, чему учит епископ Игнатий по вопросам, относящимся к христианской жизни, находится в полном соответствии с Вселенским преданием Православия, основано на этом предании, высказанном в творениях святых отцов».

И в настоящее время преосвященный Игнатий является лучшим духовным руково-дителем, лучшим примером того, как в жизненном водовороте человек может сохранить верность Христу, возгревая постоянно в сердце своем огонь любви и преданности Богу.

Епископ Игнатий канонизован за святость жизни, которая раскрывается в его творениях, написанных в духе подлинного Православного святоотеческого преда-ния. Они продолжают и ныне действенно оказывать свое благотворное влияние на всех, ищущих пути христианского спасения.

«…и говорят горам и камням:
падите на нас и сокройте нас
от лица Сидящего на престоле
и от гнева Агнца;
ибо пришел великий день гнева Его…»
(Апокалипсис. 6.16 – 17.)

Отец Игнатий облачался. Сегодня ему предстояла служба Божия и проповедь, как водится. Приход у него был довольно скромным, церквушка не ахти какая. К проповеди отец Игнатий никогда заранее не готовился. Просто выходил к людям, в памяти из глубин выплывала, как старый деревянный парусник, цитата из Святого Писания, и тут рождались слова – лился поток изречений неизвестно откуда. Отец Игнатий верил, что слова эти исходят из Царства Небесного, из Божьих помыслов. Ныне у него возникло чувство, что эта проповедь будет последней проповедью в его жизни. Самой последней. Он задумался и застыл: «А кто понимает вообще мои проповеди? Кто-нибудь понял хоть одну? Или все они прозвучали в пустоту и не коснулись душ людей? Сам виноват – люди понимают то, что просто, сказал бы им, что нужно меньше пить, не нужно на красный свет переходить дорогу, а ты им, старый дурак, о человеколюбии, о душе человеческой, забираешься в дебри богословия и дремучий лес психологии… Нет, зря ты жизнь прожил, Игнатий, зря…» Еще он вдруг подумал, что он уже очень стар – как этот мир стар. Пора ему уже на погост. Пора. Вместо слов писания почему-то вспомнился старый детский стишок, который он услышал ещё в детстве и теперь этот стишок выплыл из тёмных глубин сознания и всё звучал, никак не хотел уходить:

«Дедушка в поле гранату нашёл
Дедушка сразу к обкому пошёл
Взял он гранату и бросил в окно
Дедушка старый – ему всё равно…»

Отец Игнатий тут же подумал, что он тоже такой вот старый дедушка, которому всё равно, и он бросит сейчас свою проповедь, как гранату, в тину человеческой глупости и греховности. И тут пятнистой кошкой закралась мысль: «И кому ты собрался нести Истину? Кому? Этим грешникам и блудодеям? Этим лицемерам, этой сволочи?» Потом вдруг подумал, что в старой Руси сволочью называли отроков, которые сволакивали после службы Божьей одеяния с митрополитов или других иерархов. И подумалось ему: «А я ведь тоже, будучи семинаристом, сволакивал одеяния с митрополита – значить, я тоже сволочь». А потом вдруг подумалось: «Да есть ли вообще среди моих прихожан и просто случайно зашедших в церковь на мою проповедь христиане? Те, кто идут по пути Христа? Кто-нибудь из них способен возлюбить врага своего? Когда отняли плащ, отдать и рубашку? Когда ударили по одной щеке, подставить другую? Нет таких! Стяжатели, сребролюбы, чревоугодники, сквернословы… А ты им истину… Эх, чувствую, подведу я себя проповедями своими под монастырь, возьмут меня после этой проповеди под белые ручки и увезут туда, где Макар телят не пас…»

Во время службы отец Игнатий не чувствовал своего тела – ему казалось, что он стал невесомым и парит, висит в воздухе среди церкви. Грянула минута проповеди, в голове у него прозвучали обрывки Апокалипсиса и он начал вещать. Несвойственным ему громогласным голосом, в котором звучало и отчаянье, и грозное пророчество и призыв: «Православные! Близится Страшный Суд, грядёт Судный День! Небо свернётся как свиток, и солнце станет как власяница, и луна станет как кровь! И будут великие землетрясения, и многие: и тысяченачальники, и рабы, и свободные воскликнут в ужасе: горы – падите на нас! Спасите нас от лика Агнца, сидящего на престоле, ибо пришёл День Гнева Его! Покайтесь, грешники! Всем, всем необходимо покаяние! Ибо погрязли вы в грехах, как и страна наша, как и государство ваше! Кто из вас осудил братоубийственную войну, развязанную правителем вашим в кремле сидящем? Кто из вас не сквернословил на других людей, таких же православных как и вы, только другого народа, хоть и братского? Оглянитесь на сию страну осквернённую, которую вы своей зовёте! В каждом граде, в каждом селении идолы языческие стоят – кумиры Ленина-антихриста! Ленина-антихриста, который явился из преисподней, дабы уничтожить церковь святую и учение Христа! А вы идёте мимо его кумиров спокойно или даже поклоняетесь им! А среди стольного града люди идут глядеть на мёртвое тело Ленина-антихриста и поклонится ему в его языческом капище, мавзолеем именуемом! И вы знаете о сим богопротивном занятии и молчите! Православные! Вспомните, что сказал Христос: не мир я вам принёс, а меч! Возьмите огонь пылающий и меч обоюдоострый и повалите, разбейте кумиры антихриста Ленина! Сожгите его мертвое тело, ибо даже погребения в земле нашей он недостоин! Разбейте его греховное капище до основания! И да пребудет с вами Слово!»

Последние слова отец Игнатий восклицал уже в пустом храме: испуганные прихожане разбежались кто куда, унося с собой глаза свои, наполненные паническим страхом…

СТЕЗЯ

ОТЕЦ ИГНАТИЙ

Как мы познакомились

Мы познакомились с отцом Игнатием в то время, когда его еще звали Александром Григорьевичем. Дело было в Кылтовской обители в Коми, которая только-только начала возобновляться. Достаточно сказать, что на крыше старинного храма росло раскидистое такое деревце.

Незадолго перед тем Бакаев возглавлял леспромхоз, а я был сотрудником большой петербургской газеты. Так что и дело нам настоятельница матушка Стефанида доверила значительное – строительство уборной. Ползали мы по свежеоструганным доскам, стучали молотками, переговаривались. И очень мне Александр Григорьевич понравился. Очень. Я вообще мало встречал людей, кто, узнав его, не полюбил бы. Добрый он человек, и все думает, думает, до сути всякой вещи добираясь, о чем только не переживая.

Третьим тогда в нашей компании оказался пятилетний Ванечка. Был он из местных, из кылтовских. Монастырь его как-то очень впечатлял, давая пищу воображению. Приятелями мы стали вот при каких обстоятельствах. Возвращаясь с речки после работы, я увидел двух худеньких детей – мальчика и девочку, которые рядом с церковью построили из песка... могилку, поставили на ней деревянный крест и украшали ее цветами. Получалось красиво. Удивившись столь странной игре, я присел рядом с детьми. Мальчик посмотрел на меня и спросил серьезно:

– Как тебя зовут?

– Володя.

– А меня Ванечка.

Протянул мне шпагат, две палочки – длинную и короткую – и сказал:

– Помоги, Володя.

Я сделал крест и отдал его заказчику.

– Спасибо, Володя.

А Александра Григорьевича мальчик все уговаривал, чтобы тот окрестил его. «Я тебе сорок раз говорил – я некрещеный», – объяснял он Бакаеву. Тот в ответ клялся: «Не священник я...»

Обо всем этом я написал тогда в газете «Вера», где еще толком не работал. Просто приехал из Питера осмотреться. И еще не знал, что история с Бакаевым будет иметь продолжение.

Тогда в Кылтово я сразу и не понял, что Александр Григорьевич переживает, быть может, самую волнующую эпоху в своей жизни.

Уборную он начал строить как раз накануне нашей встречи. Взял лопату, стал яму рыть. И докопался – если не до центра земли – до каких-то глубин своего прошлого, о которых и думать-не думывал.

Дело в том, что в конце восьмидесятых годов трудился он по профсоюзной линии, и приснилось ему тогда нечто страшное.

Вот запись видения, сделанная со слов отца Игнатия:

«Снится мне, что сижу я у себя в рабочем кабинете. Вдруг звонит по телефону одна из наших сотрудниц и говорит:

– Александр Григорьевич, вы всем помогаете с похоронами, помогите и мне. У меня умерла мама.

И действительно, где бы я ни работал, везде приходилось много похоронами заниматься. Дело малоприятное, но отказать не мог. Согласился и в этот раз, во сне то есть. Пообещали прислать за мной автомобиль. Через какое-то время снова раздается звонок: «Машина подана».

Выхожу на крыльцо и вижу, что я в другом мире, в каком-то отдаленном будущем оказался. На мне черное кожаное пальто, шляпа из тонкой кожи, широкополая такая, перчатки.

Улица прежняя, узнаваемая, но чистая-чистая, ни пылинки нет. Деревья все побелены, пострижены. Дома узнаваемы, но уж очень ухожены. Везде урны стоят, дорога в идеальном состоянии, размечена, бордюрчики покрашены. Все радует глаз. День очень светлый, но без солнца. Солнца почему-то нет. У крыльца длинный лимузин, водитель, как в кино, сидит за стеклянной перегородкой. Едем по Сыктывкару.

Возле одного из домов останавливаемся. Сотрудница наша заходит в подъезд и через некоторое время выходит оттуда с еще одной женщиной, очень похожей на нее, только постарше – лет шестидесяти, с большой охапкой тюльпанов в руках. Я понимаю, что это мать моей знакомой, та самая, которую мы должны хоронить.

Едем в сторону Эжвы, проезжаем Доручасток, заправку, я все надивиться не могу. Уж, не коммунизм ли наступил? Дорога отменная, и вот что удивительно: даже церкви кое-где стоят, которых наяву еще не было в городе. Подъезжаем к човскому городскому кладбищу, и вот здесь уже начинаются настоящие чудеса, да только страшненькие какие-то.

Стоит там здание, которое напоминает мавзолей – такой же куб из бурого мрамора, такие же ступени. Заходим внутрь. Там огромный холл, и все отделано черным блестящим мрамором. Справа от входа небольшая очередь возле стоечки, как на почте. Здесь оформляют вновь прибывших – «мертвых» то есть. В руках у каждого цветы, торжественная музыка звучит, не особо трагичная, но с намеком на скорбь.

А слева – сводчатый тоннель. Захожу в него, иду. Свет в конце начинает появляться, и вдруг попадаю в огромное помещение, высотой, наверное, метров пятьдесят, а в длину не меньше километра, а может, и больше. По всему залу пальмы растут, под каждой – светильник и глянцевая белая чаша. Высотой – в рост человека, а диаметром – метра три. Я встал на цыпочки, заглянул и увидел огромное человекоподобное существо, весом, наверное, около тонны. И руки у него, и ноги есть, но ни волос, ни морщин, ни складок – словно надутое, нежно-розового цвета. В глазах ни жизни, ни интереса и звуков никаких не издает. Рядом автопоилка, а струя воды омывает существо от всякой нечистоты.

Отошел я от чаши несколько подавленный. Вижу: девушки стоят в беленьких коротеньких халатиках. Спрашиваю: «Вы здесь работаете?» – «Да, – отвечают, – работаем». – «А кто у вас старший, кто работу назначает?» – «Мы посменно трудимся, нам компьютер распечатку выдает, кому что делать».

Но мне хотелось больше узнать. Прохожу вдоль стены, вижу дисплей – метра три на два, в режиме ожидания, точечки на черном экране плавают. Чувствую, умная машина заговорить со мной хочет. Остановился. И слышу голос:

– Ну, ты все понял.

У меня какие-то догадки, помыслы имеются, но обобщить их я еще не успел. А компьютер видит, что мне здесь все не по душе, начинает интересоваться:

«Что же тебе не нравится? Ведь я организовал жизнь на разумных началах, все рассчитал. В моем мире нет болезней, у каждого жителя непрерывно отслеживаются температура, давление... Всегда известно, когда кому необходима помощь. Нет больше несчастных, во всем царит гармония. Продолжительность жизни каждого человека – 75 лет. То есть количество живого белка оптимально и постоянно. За счет того, что я сейчас сокращаю число людей, продолжительность жизни возрастет до 80 лет, а для некоторых и больше.

Экология полностью сбалансирована. Ничто не пропадает зря. Ни волосы, ни ногти – они идут в фармацею, ни кожа (кстати, из нее сделана твоя одежда – и пальто, и шляпа, и перчатки). А та умершая женщина, которую вы привезли, ее плоть тоже не пропадет даром. В той чаше, которую ты видел, она будет храниться, а потом из нее сделают дефицитные прежде продукты.

Ты обратил внимание, что «умершая» женщина не боялась смерти? Но ведь у нее давно уже нет души. Душа была похищена еще к 25-30 годам, и женщина стала свободна от мук совести, от нравственных терзаний. Так что же тебе у нас не нравится?»

Слушаю я все, что мне говорит эта умная машина, и понимаю, что все это, конечно, сон. Но зачем-то меня сюда привезли? Словно боятся, что как-то могу повлиять на это будущее, не дать ему совершиться. Хотят меня подавить, испугать этой информацией.

Прекратил я беседу, вышел на ступени мавзолея и взмолился: «Господи, как же спастись, где найти спасение?» Ведь кругом э т о г о власть, все здесь – и законы, и общество – подчинено безжалостной машине.

И пришел я в какое-то полное иступленное отчаяние, но в этот момент увидел, как в отдалении, за речкой, появился конус солнечного света, высветив пятиглавый, красной кирпичной кладки, собор. Это было далеко, очень далеко, в нескольких десятках километров. И я понял – вот ответ на мой вопрос: «Где спастись?»

Сошел со ступеней мавзолея. Собор скрылся из глаз, но солнечный конус оставался на виду, на него и стал я держать свой путь. Побрел через кустарник, мелколесье, твердо решив добраться до храма... Тут я проснулся и уже наутро сон свой забыл просто напрочь, ничего в памяти не сохранилось».

«Прошло лет пять-шесть, – продолжает батюшка. – Эти годы были самыми трудными в моей жизни, они сокрушили меня, привели в растерянность и уныние.

Но вот открылся Кылтовский монастырь, и Господь привел меня помочь матушкам. Нужна была уборная. Дело неказистое, но как раз по мне – и по достоинству своему и по душевному состоянию я на большее вряд ли в тот момент годился».

А неподалеку от того места, где работал Бакаев, стоял храм из красного кирпича, замечательный, вот только из пяти некогда бывших на нем куполов уцелел только один. Был он покрыт черной от старости жестью, положенной, видно, еще до революции, поверх которой видны были некогда позолоченные звезды. Со всех позолота осыпалась, лишь на одной сохранилась. И вечером, когда стало солнце садиться, а Александр Григорьевич рыл свою яму, один луч упал на эту звезду, отразился, словно от золотого зеркала, и на мгновение ослепил его...

Тут-то и вспомнил он свой сон до мельчайших подробностей – и наполнился радостью. Наконец-то дошел до того храма, где можно спастись. Стоял он в тот момент в яме, но будто по небу летел, все в нем ликовало.

«Сон свой я часто с тех пор вспоминаю, – говорит о.Игнатий. – И вижу, как с каждым годом набирает мощь та умная машина, которая меня так испугала. Но теперь у меня появилась надежда».

А что же третий наш кылтовский товарищ – Ванечка? Прошло некоторое время после той нашей встречи – год или два. Бакаев стал отцом Александром и время от времени навещал по старой памяти нашу редакцию. Однажды при встрече заметил:

– А ведь Ванечка добился своего. Окрестил я его.

Мы вспомнили былое и рассмеялись. Он на тот момент был духовником Кылтовского монастыря. Рассказывал, что первая зима была очень тяжелой, часть сестер пришлось вывезти в город, отчаянной была борьба за тепло: «Все дымом пропахли. И вот идешь, бывало, по городу и сначала запах чуешь, а потом глянешь – о, матушка Стефанида!»

Он говорил, говорил о трудностях, и видно было, что он совершенно счастлив. Вскоре принял он постриг и стал для всех нас отцом Игнатием.

Как это случается со многими священниками, после принятия сана отец Игнатий начал полнеть. Народ думает в таких случаях: «Едят много эти попы».

На самом деле таков уж труд иерейский. Сначала ноги пухнут от долгих стояний на службах, потом все тело начинает тучнеть. Взял отец Игнатий у владыки благословение спортом заниматься. Вспоминает:

«Бегаю в укромном месте и четки перебираю, молюсь. А то ноги в щиколотках как груши стали».

После Кылтово батюшка одно время служил в Свято-Казанском храме в Кочпоне. Но однажды задумал он подрясник сшить, поехал в поселок Максаковку. Там отец Аркадий окормлял православных, а его матушка Вера снискала себе известность портновским ремеслом.

Пока шла примерка, зашел прихожанин Алексей Федотович, предложил посмотреть на здание бывшего архива, переданное под храм. Поехали. Отец Игнатий вспоминает:

«Для меня оно было словно янтарное, чистое. Брус, которому двадцать лет, еще не потемнел и радовал глаз. А отец Аркадий погрустнел, другое увидел: дом старый, весь смолой истек».

Вскоре отец Аркадий запросился в Летку, и владыка в Духов день произнес в алтаре, посмотрев на Бакаева: «В Максакову поедешь, приход принимать».

В тот же день отец Игнатий не утерпел, отправился еще раз на будущий храм посмотреть. И не узнал его. Хулиганы глиной залепили весь домик, швыряли комьями, били стекла.

Так и пошло: то счастливая полоса, то невеселая. Около полугода досаждали пьяницы, возмущенные переменами. Вымещали свой протест на церковке.

А потом и со своими раздор пошел.

– И хотели мы одного – добра, – вспоминает отец Игнатий, – но я человек немощный. Денег нет, и возможности ограниченные. Не оправдал я чаяний. И пошли мои чада к владыке жаловаться.

Епископ, поговорив с ними, решил, что нужно всем вместе собраться. И снова выслушал недовольных, уже в присутствии батюшки. Потом объяснил, что ни священник, ни епархия не смогут храм устроить, если община за дело не возьмется.

Народ слушал, кивал. Все обвинения, довольно грозные, против настоятеля рассеялись, как дым. Ушли примиренные. Хотя у отца Игнатия душа разболелась, виду не подал. Вот только раньше ему поселок радостным казался – и вдруг потемнел. Через силу заставлял себя исполнять долг настоятельский, и лишь постепенно с годами вновь просветлела для него Максаковка.

Костяк прихода составили родственники батюшек Андрея и Аркадия Паршуковых. Род крепкий, верующий, много дал священников и монахов. И вот после похода к епископу подошел к отцу Игнатию Алексей Федотович Паршуков, ему уже лет под семьдесят тогда было. Привел друга, такого же старика Ивана Супрядкина, а тот – зятя. И стало их с отцом Игнатием уже четверо мужиков. Кровлю поменяли, полы, крылечко обшили. Из строительного училища мастер Василий Львович, верующий человек, пятерых ребят с собой привел. Работа пошла еще быстрее.

То была первая завязь настоящей, не на бумаге, общины.

И стала жизнь налаживаться. Мужики общий язык нашли, но как быть с женской половиной?

Одна особенно подозрительно относилась к батюшке, но потом вроде как раскаялась, пришла на исповедь. Глаза кающиеся, голубые, ясные. Недоверие из них ушло. Попросила смиренно:

– Назначьте мне епитимью.

А у батюшки душа поет от счастья, что вот – пришла, переломила себя:

– Нет, – говорит, – не буду я тебе назначать епитимью.

Глаза у исповедницы в мановение ока потемнели. Отшатнулась она, закричала: «А-а-а, я так и знала – ты такой коварный, хочешь, чтобы меня Бог наказал!»

Следующий раз только через год появилась, но теперь уже навсегда. Добродушие отца Игнатия все побеждало. Приход, который начинался так трудно, стал притягивать людей, которые уже отчаялись найти место, где можно отогреться...

Совершается литургия, накрывается стол. Храм крохотный, так что все, что ни делается, сотворяется прямо перед алтарем. Выкладывается снедь, кто что принес, начинается беседа.

С чего это началось? Есть мнение, что если возродить агапы – вечери любви, по древнему христианскому обычаю, – то родится и любовь в приходе. А если говорить: община, община – явится община. Не верится что-то. Помню русских старух, которые тянулись друг к другу в безбожные годы – посидеть, вместе хлеб преломить, о Боге послушать. Их любовь рождала эти агапы, а не наоборот.

Общий стол в церквушке отца Игнатия появился как-то сам собой. Расставаться после службы не хотелось.

Максаковка свыкается

В первую годовщину прославления Царственных мучеников только в одном храме епархии стояли всю ночь люди – молились. Собрались они вокруг преподобного Сергия в поселке Максаковка.

То не была инициатива отца Игнатия, но предложили – и согласился он немедля. Так совершается воля Божия там. Храм был полон. Люди шли пешком, ехали на машинах и последних автобусах, словно на Пасху. Пришли те, кого я не видел месяцами, годами. Максаковка стала местом, которого не миновать.

Ведают ли об этом сами максаковские жители?

Два с половиной года назад случился здесь пожар к концу лета, кажется, на Илью Пророка. Сгорел большой деревянный дом. Следом стал обугливаться соседний. Пожарники подъехать не могут, народ имущество выносит. Уже и пластмассовые горшки из-под цветов поплыли, а сами цветы засохли. Почернели занавески, краска пошла пузырями.

Но жила в том обреченном здании прихожанка максаковского храма Евдокия с двумя сестрами. И когда народ выносил свое имущество, выбежала Евдокия и, охваченная другим пламенем – веры, сказала в сердцах громко, так, что все услышали:

– Нам, по грехам нашим, и этого мало.

И вдруг переменился ветер, повернулось пламя, и вскоре пожар был побежден. Те, кто слышал слова Евдокии, задумались. Стали выяснять – есть ли хоть один верующий среди пострадавших. Оказалось, что из двенадцати семей ни одна в храм не заглядывала.

Приход им, конечно, помог, и все храмы Сыктывкара и Эжвы помогали. Постельное белье, одежду, обувь несли. А к первому сентября купили детям карандаши, ручки, дневники.

Когда расселились погорельцы, четыре семьи позвали батюшку квартиры освятить. Но в храм ходить так никто и не стал. Так и живем – от пожара до пожара.

Зато очень активным прихожанином стал в те годы Валерий Злобин, глава «жириновцев» в Коми. Зная его политические взгляды, отец Игнатий смутился. Отправился к владыке за советом. И услышал: «Он к тебе пришел, не ко мне. Ты и решай, как поступать».

Что ж, все правильно. А Злобин поначалу необузданный ходил. Громкие слова так и сыпались, самооценка была завышенной – элдэпээр, в общем. Да и кто из наших политиков иначе себя ведет? Потом Валерий вроде как затихать стал, задумываться. Исповедовался почти каждую неделю, с каждым разом все серьезнее, глубже. Якать перестал, из партии ушел.

Умер он в пасхальную седмицу. И только тогда стало ясно, что два минувших года Господь его к смерти готовил.

Незадолго перед кончиной Валерия один прихожанин записал на видеокамеру воскресную службу. Прошло время, решили посмотреть кассету – и вдруг обнаружилось, что Злобин везде на первом плане. Вот раб Божий Валерий к исповеди подходит, вот ко причастию, руки сложив. Все он да он, хоть и перестал высовываться, как прежде. Но появилось в нем что-то такое, что камера невольно следовала за этим человеком.

В последнее время городских меньше стало ездить, добираться долго, а в Сыктывкаре храмы строятся один за другим. Но чем меньше приезжих, тем больше тянутся свои, максаковские, – те, кто прежде о Боге не задумывался.

Сначала бомжи разведали, что церковь появилась. Обычно приходят валенки на продажу предложить. Знают, что батюшка не купит, но денег даст. Потом и более обустроенные жители стали узнавать, что в поселке есть священник. Отец Игнатий рассказывает:

«Отпевали мы недавно бабушку Марию, народ стоит смиренный, крестятся, свечки держат. Закончили. Одна подходит:

– Батюшка, вы так располагаете к себе, я вам доверяю. Где вас можно найти?

– В Максаковке.

– И я в Максаковке. А что, разве у нас храм есть?

Пять лет мимо храма ходит, и вот...

Какое же Россия поле непаханое! Но вот на днях пригласили отца Игнатия освятить здание районной администрации. Это рубеж: Максаковка свыкается с мыслью, что и она тоже частица Святой Руси.

Требоисполнение

Жизнь каждого священника делится на то служение, что совершается в храме, и на разъезды. Из рассказов на эту тему запомнилось несколько.

Причастие. Когда вызывают на дом, обычно жертвуют батюшке какую-то сумму. Отец Игнатий не просит и не отказывается. Как-то раз позвали его одну старушку дома причастить.

Совершилось таинство, отца Игнатия спрашивают: сколько пожертвовать? Вопрос в лоб, но не отвертеться: люди так просто не отпустят. Посмотрел на убогую обстановку в квартире. Назвал цифру поменьше, но и так, чтобы не обидеть: «Тридцати тысяч довольно» (это старыми).

В глазах у людей ужас. Оказалось, что и этих денег у семьи нет. «Ничего не давайте, мне Бог подаст», – сказал отец Игнатий, однако хозяева уже потрошили все заветные места, кошельки, карманы, со слезами: «Нет, что вы, что вы!»

Набрали 29 тысяч 700 рублей, протянули ворох бумажек. Батюшка посмотрел, сам чуть не плачет. Сгреб, вышел из квартиры и опустил деньги в почтовый ящик причастницы.

Крестины. Пришло известие, что умирает одна старушка некрещеной. В Бога она прежде не веровала, но под конец жизни что-то шевельнулось в душе. И то ли сама надумала, то ли дети предложили, но решила эта бабулька из жизни уйти христианкой.

Прошло дня три, выехал отец Игнатий к ней на дом. Там с утра шли приготовления, сын хозяйки бегал, все организовывал, соседи пришли в квартире прибраться, полы помыть. Вошел отец Игнатий, встретился глазами со старушкой, и вдруг приподнялась она с постели и закричала отчаянно:

– Это он! Он меня щипал!

И руку свою показывает, действительно покрытую синяками.

Оказывается, бес, узнав, что она решила к Богу обратиться, все три минувших дня приходил к ней под видом батюшки и мелко так, гадко истязал.

Народ, что был в квартире, пришел в ужас, засобирался куда-то, но отец Игнатий попытку к бегству пресек. Стал листать требник, думая, что делать. В какой-то момент взгляд упал на название молебна «Перед началом всякого благого дело». Стал его читать вслух. Лицо предусмотрительно отвернул от старушки, чтобы не пугать ее снова. Лишь закончив чтение, глянул искоса, как там дела обстоят у болящей. Уже и не надеялся на благополучный исход – против воли человека не окрестишь...

И увидел ясные, спокойные глаза старухи.

Спросил как можно мягче:

– Будем креститься?

– Будем, – ответила раба Божия.

Много месяцев не вставала она с постели, а тут вдруг сама обошла вокруг купели, как положено. Отреклась от сатаны и предала себя в руки Божии. Жизни ей оставалось всего несколько дней. Чистой ушла в Царствие Небесное.

Отпевание. Умерла Августа, максаковская христианка, 84 лет от роду. Отец Игнатий успел ее причастить, а через неделю она отошла. Отпевать позвали на квартиру – к часу дня. Батюшка удивился – отчего так поздно? На всякий случай приехал еще до полудня, но услышал.

– Увезли уже.

Тут машина подъехала с еще одним опоздавшим. Вместе добрались до кладбища и, слава Богу, успели. Мороз был в тот день хороший – градусов 25, тем не менее, кусты и деревья по соседству с могилой усеяло множество птиц. Откуда налетели?

«С ярко-зеленым опереньем, длинными клювиками, – вспоминает о.Игнатий. – Я плохо знаю лесных птиц. Эти были похожи на синиц, но побольше размером и клювики подлиннее. Вьются вокруг гроба, поют. То на требник, то на икону по три сразу опускаются. Сядут, взлетят, когда образ начинает чуть клониться».

Людей порядочно было, и происходящее их тоже удивляло. Воистину, это было отпевание. Произнес отец Игнатий последние слова молитвы, и унеслись его певчие зеленой метелью, не дожидаясь хлеба в награду.

Тут и понял батюшка, почему не удалось ему Августу ни в храме отпеть, ни дома застать. Эта женщина много страдала и немало, наверное, могла вспомнить о своей жизни: «Да только познакомились мы слишком поздно, на исходе жизни, – заканчивает свой рассказ отец Игнатий. – Она уже и говорить-то не могла. И тогда то, что Августа мне о себе не открыла, птицы о ней досказали».

Батюшка и печник

Время шло, и отец Игнатий все больше врастал в Максаковку. Задумал построить вторую церковку с кельей и баней, чтобы переселиться сюда, Бог даст, навсегда. Место хорошее получили – в сосновом бору, на краю поселка. Поползли поначалу слухи, что отец Игнатий вроде как совесть потерял, надумал пятизвездочный отель строить, все порушит, все порубит. Потом стихли.

Церковь решили посвятить свв.Кириллу и Марии Радонежским – родителям преподобного Сергия. Двенадцать венцов уже положено. И келейка выросла – крохотная, но в два этажа. Кровля покатая, как в гробу там лежится. Для монаха в самый раз.

И оживился лесок. К батюшке и из Максаковки, и из города, и со всей республики едут братья и сестры – побеседовать, чаю попить. Каждый день гости.

– Мне там трудновато – и холодно, и в какой-то мере голодно, – говорит отец Игнатий. – Но радуюсь: идут люди. С субботы на воскресенье раза четыре иеромонаха посетили. Можно сказать: тайга проснулась к духовной жизни – крест стоит, люди молятся, тропинки расчищены.

Одно время печка совсем развалилась. И вот пришел мастер, взялся ее переложить. Человек грамотный, газеты читает, слова знает такие, как «консенсус», «аура» – лексика богатая. Но неверующий. «Нет Бога, – говорит, – это вы себе внушили». Отец Игнатий замечает в ответ: «Если бы не было Бога, не было и печки, которую ты ремонтируешь».

Мастер удивился: «А при чем здесь печка?» – «Так ведь меня сюда не власти, не жена, не собственные интересы привели, – ответил батюшка. – Такое вот послушание владыка дал. Люди верующие откликнулись – помогли эту келью построить. Так что это за внушение такое – которое можно руками потрогать?»

И ведь вся Россия так выросла, с верой. И чем меньше веры, тем меньше России. Трудно сказать, убедили ли печника эти слова. Больше, наверное, другое повлияло. Увидел он: идут и идут люди – люди хорошие. Какие-то коврики волокут, книги, посуду, еду приносят, разогревают, занавесочки шьют. Как дрова у батюшки заканчиваются знать своим. Несут. В рюкзаках, под мышкой – кто полено, кто десять. И говорят тепло, ласково, потому что любят друг друга.

За полтора дня изменился печник. То с умыслом поглядывал, сколько выжать денег из попа. И вдруг даже рукопожатие изменилось, расставаться не хотел. А зачем расставаться? Приходи.

В.ГРИГОРЯН

Подобно тому, как когда-то Валаамский монастырь посылал миссионеров на Аляску, в прошлом году, исполняя благословения Святейшего Патриарха, три монаха отправились в миссионерскую поездку на Камчатку. Иеромонахи Герман и Игнатий вместе с иноком Кириллом не прерывают связь с родной обителью. Сегодня мы беседуем с членом Валаамской миссии на Камчатке иеромонахом Игнатием (Смирновым).

12.06.2012 Трудами братии монастыря 11 810

- Добрый день, отец Игнатий, мы очень рады снова видеть Вас на Валааме! Расскажите, пожалуйста, какую должность Вы сейчас занимаете и в чем заключается непосредственно ваша работа?

Я был назначен исполняющим обязанности настоятеля Храма Святителя Николая Чудотворца в п. Палана, Корякского автономного округа Камчатского края. Моя работа – это окормление прихожан поселкового храма, миссионерская деятельность. Вместе с моим помощником, иноком Кириллом, который следит за исполнением церковного устава и участвует в службах в качестве чтеца, мы посещаем детские учреждения, в том числе детский дом, колледж, исполняем различные требы, то есть полностью участвуем в той деятельности, которая должна осуществляться священником в данной местности.

- Сколько человек состоит в вашей духовной миссии? Как я понимаю, это не только монахи Валаамского монастыря?

С Валаамского монастыря приехало трое монахов, а также три человека из братии Оптиной пустыни. Сейчас монахи из Оптиной пустыни находятся в городе Петропавловск-Камчатский в монастыре Святого Великомученика Пантелеимона. Это единственный мужской монастырь на Камчатке. Братья из Оптиной Пустыни сейчас не задействованы в миссионерской работе. Они исполняют различные послушания и ждут в отношении себя распоряжений Владыки: остаться в братии монастыря или отправиться в какой-либо поселок для окормления местных жителей.

Кто явился инициатором организации духовной миссии на Камчатке?

Эта идея принадлежала непосредственно Святейшему Патриарху Кириллу и была им озвучена после его поездки на Камчатку. В этом отдаленном крае остро не хватает священников. Белому священству сложно оставить родные края и уехать с семьей так далеко, поэтому Святейший Патриарх Кирилл пожелал привлечь на это послушание черное духовенство. Ведь монахи не закреплены за местами, исполняя послушания они могут, по благословению, находиться в любой точке земного шара. Своим примером самоотвержения и самоотречения от земных благ монашествующие могут осуществлять миссионерскую деятельность в суровых климатических условиях, в том числе на Камчатке. Человек совершает постоянный подвиг. Видимо, монахи – более подходящий выбор для такой миссии.

- Скажите, пожалуйста, в качестве прав собственности что-то принадлежит вашей миссии, церковь, земля?

Храм принадлежит Русской Православной Церкви. Он построен на собственные средства прихожан, без чьей-либо помощи. Основную часть нашего прихода составляют женщины. Благодаря их заботам возведено здание храма, в нем и проходят наши службы. В настоящее время строится новый храм, который будет назван в честь Святителя Николая Чудотворца. В 2010 году во время посещения Камчатского края Святейший Патриарх Кирилл осуществил закладку будущего храма и уже осенью этого года планируется сдать здание в эксплуатацию, подготовить и провести освящение храма.

- Отец Игнатий, испытываете ли вы своего рода «конкуренцию» со стороны различных сект и вероисповеданий?

Многие порядки, многие правила, заведенные у сектантов, чужды православию, христианским ценностям, и тот быт, который ведут сектанты, нас ни как не пугает. В поселке есть две наиболее крупные инославные религиозные группы – это баптисты и пятидесятники. Достаточно большое влияние имеют баптисты. Люди выбирают эту церковь, скорее всего, не по глубокому чувству веры, а из каких-то материальных перспектив, потому что баптисты предоставляют возможность подзаработать и в целом материально укрепиться. Что же касается второй главенствующей религиозной группы, пятидесятников, она очень близка корякам по традиции, фольклору, связанными с танцами и песнями, в целом по молитвенной службе, обычаям, которые у них заведены. И поэтому некоторые коряки к ним очень быстро располагаются. Но камнем преткновения являются те неестественные чувства, которые возникают во время харизматических богослужений, они просто реально отпугивают людей.

- Помогаете ли вы людям возвращаться от баптистов и пятидесятников обратно в православие?

Нет, так сказать нельзя. Если люди приходят к нам, мы с ними разговариваем, интересуемся тем, что их привело в наш храм. Нужно отметить, что сектанты очень хорошо подготовлены и во всех разногласиях с православными христианами, они умеют отстоять свою точку зрения. Люди, приходящие на службы в наш храм, это люди, которым что-то не нравится в сектах и они начинают активно интересоваться православием. В беседах с ними мы показываем отрицательные стороны сектантства, рассказываем об истинном православии, истинном христианском благочестии, об истории христианства, стараемся раскрыть глаза на многие вещи. У нас складывается впечатление, что многие бывшие члены этих религиозных групп просто загипнотизированы. Русская Православная Церковь оказалась в этих местах слишком поздно. Сектантство появилось на Камчатке гораздо раньше и успело насадить свои отравленные семена, создать ячейки. Народ изначально сильно обманулся, но теперь люди начинают более-менее ориентироваться, отличают православную веру от сект.

- Как часто вы совершаете Таинство Крещения?

Крещение мы проводим регулярно, не более трех раз в неделю. В среднем – раз в неделю. Совсем недавно я крестил корякскую девушку.

- Чаще крестятся выходцы из сект или атеисты?

Чаще крестятся атеисты, язычники. Многие до сих пор придерживаются традиций корякского язычества. Корякский народ издревле верил в богов, вернее в демонов. Язычество пустило глубокие корни, но в целом коряки верят в Бога. Поэтому у этого народа христианство смешивается с язычеством. Например, они верят в переселение душ, это поверье передается из поколения в поколение. От этого закрепленного в сознании предания, теряется страх смерти, страх Божьего суда, о котором возвещает христианство.

- Что в работе миссии приносит вам радость, а какие моменты хотелось бы изменить?

Нам удалось привлечь прихожан к длительным богослужениям, большинство людей регулярно участвуют в Таинствах Исповеди, Причастия. Несмотря на непривычное многочасовое стояние, люди нас слушают, участвуют в молитве. Это действительно приятно. Очень радостно прошла Пасха! На светлой седмице были каждодневные богослужения, прихожане участвовали в крестном ходе, проявляли интерес к службам, таинствам. На приходе существует воскресная школа. На занятиях люди учатся понимать важные вещи, чтобы через это понимание ощутить важность участия в таинствах. Думаю, нам удается дело просвещения.

Трудность заключается в том, что жители долго привыкают к нам. Чувствуется их стеснительность, закомплексованность, особенно от коряков. Они тяжело открываются на исповеди. Мы понимаем важность того, чтобы человек рассказал о своих тайнах, делах, поступках, раскрыл все грехи для исцеления через Таинство Исповеди. Поэтому сейчас на первом месте для нас доверие прихожан. Когда мы только приехали на приход, то застали сложный момент: прихожане рассорились между собой, у некоторых был даже конфликт со священником.

Перед отъездом владыка предупреждал о нездоровой атмосфере в поселке Пелана и о том, что нашей задачей станет примирение враждующих людей. С Божьей помощью, эту ситуацию урегулировать удалось. К сожалению, весь приход составляют женщины, мужчин же практически нет. Был один мужчина средних лет, но он уехал работать в соседний поселок.

Есть еще мысль привлечь и обучить кого-то из местных молодых людей, и, может быть, в перспективе они станут священниками, будут окормлять паству данного прихода. А сколько людей в среднем причащаются на воскресной Литургии? Практически все пришедшие на службу. Это женщины и дети. В среднем 20-25 человек.

- По приезду в Палану, каким образом прошло знакомство с местным населением?

Я приехал сюда 19 декабря 2011 года, вместе с начальником миссионерского отдела монахом Федором, он сам до этого всего лишь один раз посещал поселок Палана. В то время настоятелем служил белгородский священник Алексей, так как между Белгородской и Камчатской епархиями заключено соглашение, в соответствии с которым из семинарии на полгода отправляется священник для прохождения практики. Срок службы отца Алексея подходил к концу, и я его заменил. Отец Алексей хорошо знал местных жителей, поселковую администрацию и познакомил меня со всеми ключевыми чиновниками.Члены администрации были очень расположены к общению, интересовались сроками моего приезда. В поселке постоянно менялись батюшки. Смена настоятелей нервировала людей, так как священник, к которому они привыкли, уезжал, и приходилось привыкать к новому человеку. Мы пообещали, что пробудем на приходе минимум 2-3 года. Прием в администрации прошел доброжелательно. Чиновники предложили всестороннюю помощь в любых затруднениях. Например, при содействии местных властей, в праздник Крещения вырезали прорубь, где мы произвели первое освящение воды. В нашей работе помощь приходит также и от простых граждан. Местная газета печатает статьи, посвященные праздникам Рождества, Крещения, Пасхи. Кроме сект, многие расположены к православию.

- Собираются ли привлекать к вам священников Камчатской епархии?

Нет, там сейчас очень много поселков, которые вообще без священников, поэтому мы, скорее всего, так и останемся одни.

- Поэтому в вашем составе нет братии из Оптиной пустыни?

По другой причине. В планах владыки было направить оптинских монахов в другой поселок, да и сами монахи выражали такое желание, но в их составе недоставало священника. В поселке Палана валаамская братия должна была быть без отца Германа, так как владыка хотел оставить его в городе Петропавловск-Камчатский возглавлять епархиальный отдел апологетики (отдел по борьбе с сектами). В данный момент отец Герман ожидает другое послушание в Петропавловске-Камчатском. С оптинской братией пока ничего не ясно.

- Как вы думаете, когда через три года будет оцениваться результат вашей работы, вас направят в какую-то другую миссию, а не в Валаамский монастырь?

Сложно сказать.

- Но вы в любом случае хотели бы вернуться на Валаам?

Конечно, хотели бы вернуться в Валаамский монастырь. Ведь даже если человек старается сохранить свое монашеское устроение, все равно создаются отрицательные внешние условия, ведь мирская жизнь расслабляет монахов.

- То есть, может быть, в чем-то было бы даже логичнее, если бы в рамках этой миссии были белые священники?

Несомненно. Белым священникам легче ориентироваться в житейских трудностях, которые люди озвучивают на исповеди. Монахам неполезно вникать в эти проблемы. Тем не менее, постоянное общение с Богом нас действительно вдохновляет. Мы получаем удовлетворение от нашей деятельности. Отрадно видеть радостные лица людей. Ведь общая обстановка в поселке очень печальная, унылая, людям живется очень тяжело. У них нет театров и кинотеатров, никаких развлечений, которые есть в обычном городе. Свободное время отдается спиртному. Работы нет, зарплаты низкие, граждане живут за счет социальной помощи. Давно разрушены заводы и фабрики, основной источник дохода – рыбный промысел и охота летом. Зимой же все пьют, нет никакого заработка.

- Получается, необходимость вашей работы, в силу того социального положения, огромна?

К сожалению, государство сейчас ничего не может предложить местным жителям для их развития, просвещения, утешения. Только Церковь еще может как-то помочь. Но мы сталкиваемся с неверием, с нежеланием трудиться. Чувствуется, что место неосвященное и нужно устраивать литургическую жизнь, молиться за этих людей, чтобы Господь освятил их, направил к истине, к спасению.

- Но если вы сами понимаете, что там работы просто непочатый край, почему бы вам не остаться, и не посвятить миссионерству всю свою жизнь?

Наилучшим вариантом будет, если мы найдем замену из местных жителей. Так что дождемся благоприятного периода. Естественно, людей мы не бросим, без окормления не оставим. Все зависит от общей ситуации, которая сложится. Я надеюсь, что Бог все управит и поможет.

- Каким образом Камчатская епархия участвует в работе в рамках этого поселка, что они конкретно делают?

Сейчас идет строительство храма под их руководством.

- Я имею в виду в духовном смысле.

Прежде всего, мы исполняем послушания от Камчатской епархии. Это каноническая территория владыки Артемия, который собственно и поставил нас исполнять данное послушание. Порядка двух лет на Камчатке послушался отец Аркадий с Троице-Сергиевой Лавры и планировал остаться до конца жизни. В новых условиях монаха подстерегают искушения, при которых он может расслабиться. У него завязываются какие-то отношения, связи, дружба с мирскими людьми и уже бывает тяжело отказаться, когда, скажем так, тебя приглашают поехать на природу, развлечься, отдохнуть. Таким образом, можно потерять свое монашеское устроение, обмирщиться. Чтобы этому не поддаться, необходимо быть духовно очень крепким человеком, уметь пережить ситуацию. За себя я на все сто процентов не уверен. И что будет со мной через год, через два года? Насколько хватит сил, терпения, крепости?

- А есть ли сейчас на Камчатке такие люди, которые бы жили по примеру прп. Германа Аляскинского?

Я все-таки думаю, что во времена преподобного Германа Аляскинского была другая жизнь. Сегодня намного больше искушений для современного человека. А раньше жили одни племена аборигенов, не было ни детских садов, ни школ. Нельзя забывать, что игумен Дамаскин долго выбирал, кого бы направить в эту миссию, и остановил свой выбор на святом Германе Аляскинском, как на уже в полной мере сформировавшемся, духовно крепком монахе. Но себя я так охарактеризовать не могу.

- Расскажите, как вы проводите обычный будничный день?

Подъем у нас около 7 часов. Вместе с отцом Кириллом мы совершаем полунощницу, утреннее правило. Затем следует завтрак. После завтрака отец Кирилл два раза в неделю печет просфоры, я же в это время могу продолжить свое молитвенное правило, либо заняться учебой. В данный момент я учусь в семинарии и мне необходимо выполнять и письменные работы, и готовиться к экзаменам. Как раз до обеда все время посвящено учебе. По окончании обеда мы можем посещать учебные заведения. Я окормляю местный колледж, а отец Кирилл – детский дом. К 6 часам вечера мы собираемся на службу, совершаем вечернее правило, акафист, повечерие с вечерними молитвами, ну а затем возвращаемся домой, ужинаем. В конце дня занимаемся чтением, написанием статей для газет, отчетов для епархии, в которых информируем начальство о проделанной работе. Также успеваем до 10-11 вечера почитать святых отцов, затем вечернее правило и около 12 ночи отбой.

Живем мы на данный момент на квартирах. В субботу совершаем всенощное бдение, в четверг и воскресение – Божественную Литургию. Накануне мы проводим вечерню с утреней, в субботу – литию. До нас прихожане никогда не видели чин литии. В целом мы стараемся соблюдать монашеский богослужебный устав, без особых сокращений. После воскресной Литургии проводим школу для взрослых, на которой подробно рассказываем о таинствах. Прихожанам интересны занятия, они активно задают вопросы. Не скрою, мы радуемся, когда видим такую любознательность, ревность к службе, к участию в таинствах.

- А кто во время службы у вас выступает в роли чтеца, певчих?

Основной чтец это отец Кирилл, а певчие – местные прихожанки. Поют они особым камчатским распевом, от которого не хотят отходить, как бы отец Кирилл и ни пытался исправить их пение. Разумеется, я больше привык к валаамскому песнопению. Но для меня большую часть службы занимает исповедь, поэтому не всегда удается прислушиваться к пению. На всенощном бдении у певчих возникают некоторые сложности, они не имеют хорошего навыка в пении всенощной. Это связано с тем, что, скорее всего, священники всенощную служили редко, либо не служили вообще. Зато Литургию певчие исполняют просто замечательно!

- Насколько блага цивилизации вошли в вашу жизнь, я имею в виду интернет, телевидение, компьютер?

Компьютер необходим как мне, так и отцу Кириллу. Интернет мы используем постоянно для получения и отправления информации, связанной с отчетностью и учебной деятельностью.

- Кто из граждан поселка, кроме певчих, также послушается в храме?

В нашем приходе есть староста, знающая местные обычаи и особенности коряков. Она следит за порядком в храме во время отсутствия священника, за церковным товаром в лавке.

- А трапезу кто вам готовит?

Справляемся своими силами. Отец Кирилл готовит, я обычно мою посуду, а уборку проводим вместе.

- Есть ли какой-то участок камчатской земли, который особенно дорог вашему сердцу?

Мы еще не успели привыкнуть к какому-либо определенному месту. Когда еще жили в скиту, да и когда приехали в поселок, то регулярно выезжали на природу, посещали вулканические места. Застав осень, оценили удивительную красоту камчатского края, его живописные виды, космические пейзажи, яркие осенние краски! Теперь же гуляем не часто. Я большую часть времени посвящаю учебе, отец Кирилл – отчетам и миссионерским выездам в детский дом. Чтобы привлечь детей к православию нужно вызвать их живой интерес, в доступной форме раскрыть важные вопросы православной веры. Для плодотворных миссионерских бесед с детьми отец Кирилл собирает научный и наглядный материал в виде фильмов, картин, мультфильмов, методических разработок. Как мы могли убедиться, ребята не проявляли достаточного стремления к познанию Бога. У детей постарше, подростков, уже сформирована устойчивая точка зрения на жизнь. Нам нужно обладать глубокими знаниями, чтобы ответить на их, порой непростые, вопросы о Боге, о вечности. Мы должны защитить молодежь от ложных, неправильных представлений и наша главная цель – не просто привести ребенка в церковь, но и разжечь в нем искру познания Бога.

- Какие иконы находятся в вашем храме?

Икон очень много, они обычные, софринские, малого формата.

- Ощущаете ли вы какую-либо духовную связь с вашими великими предшественниками, камчатскими миссионерами прошлого?