Почему исчезли пруссы. Изучение прусского языка Язык пруссов

Балто-славянская ветвь Балтийские языки Западнобалтийская группа Письменность :

бо́льшую часть истории бесписьменный;
латиница (фиксации XIV -XVI века)

Языковые коды ISO 639-1 : ISO 639-2 : ISO 639-3 : См. также: Проект:Лингвистика

Пру́сский язы́к - вымерший язык пруссов , один из балтийских языков (западно-балтийская группа). Иногда также называется древнепрусским (нем. Altpreußische Sprache , англ. Old Prussian ) для отличия от прусских говоров немецкого языка .

Диалекты

Среди дошедших до нас источников прусского языка - случайно обнаруженный в 1970-е годы Базельский фрагмент (XIV в., после 1369 г.), считающийся древнейшим балтийским текстом. Это шуточная эпиграмма, сочинённая, возможно, обучавшимся в Карловом университете в Праге пруссом:

Kails rekyse Thoneaw labonache thewelyse
Eg koyte poyte Nykoyte pennega doyte.

Обычно текст трактуют так: «Привет, сударь! Ты нехороший товарищ/батюшка(?), если хочешь пить, а денег давать не хочешь».

В настоящее время в Калининградской области, Польше, Литве и Латвии существует движение, связанное с именем Миккелса Клуссиса , по восстановлению (искусственного) «новопрусского языка» как на базе имеющихся сведений о прусском, так и с учётом немецких диалектов Пруссии, которые, возможно, сохранили неизвестные из традиционных источников прусские языковые факты .

Лингвистическая характеристика

Из нынешних живых языков прусский язык наиболее близок к литовскому и латышскому языкам.

В некоторых отношениях прусский язык обнаруживает и особую близость к славянским языкам : сюда относятся общие структурные черты в области морфологии (в частности, именного склонения).

Фонетика и фонология

Для фонетики прусского языка характерны:

противопоставление гласных по долготе-краткости;
относительно простая система согласных;
свободное ударение ;
противопоставлений интонаций ;
палатализация и лабилизация согласных;
смешение шипящих и свистящих;
дифтонгизация долгих гласных;
сохранение di , ti , переходящих в шипящие в латышском и литовском, но переход si в шипящий;
смена глухих и звонких - в ряде случаев связана с восприятием прусского языка немцами.

Морфология

В морфологии известны пять падежей имени (именительный, родительный, дательный, винительный и звательный). В поздний период (к которому относятся памятники) отмечено вытеснение косвенных падежей конструкциями «предлог с винительным падежом», а звательного - именительным. В помезанском диалекте сохранялся средний род , утраченный в латышском и литовском. Прусский язык имел отличные от латышского и литовского основы притяжательных местоимений. В катехизисах представлен определённый и неопределённый артикль ; вопрос о том, насколько это живое явление прусской речи, а не механическая пословная калька с немецкого, дискуссионен. В прусском глаголе выделяются формы времени (настоящего, прошедшего и будущего), есть аналитический перфект с глаголом быть (по-видимому, собственно прусское явление), четыре наклонения, залог. В прусском имелся лексикализованный глагольный вид славянского типа, в частности, чистовидовая приставка совершенного вида po (ср. литовское pa -), но задокументирован он в источниках слабо.

Синтаксис

О прусском синтаксисе нет достаточных сведений (ввиду того, что в катехизисах порядок слов в большинстве случаев совершенно точно соответствует немецкому оригиналу).

Лексика

В лексике представлены заимствования из славянских языков (например, dusi - «душа», swetan - «мир», somukis - «замо́к») и германских (adder - «или», werts - «достойный», penningas - «деньги»).

Напишите отзыв о статье "Прусский язык"

Примечания

Ссылки

(рус.)
(англ.)
: помезанский и замландский диалекты
«» - первая газета на прусском языке, основана в 1989г.
(рус.)





Восточные

Западные

Днепро-окские

Отрывок, характеризующий Прусский язык

Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n"est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c"est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d"une immense fortune, je l"espere. Le testament n"a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n"avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n"a pas eu le temps. J"espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C"est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l"ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.

В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.

Прусский язык

(prúsiszka kalba, preussnische Sprache) или язык древних обитателей морского берега Восточной Пруссии вымер в XVII веке. До 1860-х гг. известен был по трем катехизисам 1545 и 1561 гг. Печатались они в Кенигсберге у печатника Ганса Вейнрейха, а более пространный "Энхиридион" у Иоанна Даубмана под наблюдением Абеля Виля, пастора в Побэтене. Несмотря на массу германизмов и неточностей перевода, А. Виль отметил для прусского языка долгое произношение (lange Pronunciation) пяти гласных а , e , i , o , u , обозначая ее особой надстрочной черточкой. Подобная точность наблюдения замечается в конце XVI века и у литовского писателя Н. Даукши. Последующие за ними писатели и переводчики оставили долготу и место ударения в литовских словах без обозначения. На основании особо обозначаемой долготы прусских гласных, академик Фортунатов и немецкий лингвист Э. Бернекер пришли к одному и тому же выводу, что обозначение долготы черточкой не только вполне осмысленное, но выражает еще и долготу под ударением. Ложное мнение о неподвижности ударения в прусском языке, наподобие латышского, опровергнуто. Прусское удлинение соответствует восходящей или сильноконечной интонации литовского языка, между тем как перерывчатое движение голоса или нисходящее ударение дифтонга остается необозначенной, или же черточка ставится на второй части двугласного (ср. "Русский Филологический Вестник", 33, 252 и сл., 1895; D-r Erich. Bernekker, "Die Preuss. Sprache", 1896, 115-116). В начале XIX столетия прусский язык известен был по исследованиям Северина Фатера в Галле. Критический разбор последних написал польский лексиколог В. Линде, а на русский язык перевел этот отзыв Анастасевич, поместивший его в "Трудах В. у. вольного общества любителей российской словесности", за 1822, или в XVIII т. "Соревнователя Просвещения", на стр. 280-334. Статья эта была единственной в русской литературе до 1895 г., когда появились разыскания Фортунатова об ударении в прусском языке. Первое научное исследование П. языка дал 50 лет тому назад Г. X. Ф. Нессельман в своей "Preussische Sprache". В 1868 г. тот же Нессельман издал "Элбингенский словарь", открытый Нейманом. Глоссарий этот состоит из 802 слов на средненемецком и П. языках и составлен был еще в начале XV века. Он на целое столетие древнее всех доселе известных печатных памятников балтийско-литовских наречий (Фототипически изд. в 1897 г. Беценбергером и Симоном). Вокабулярий составлен с практической целью для справок при судоговорении. Слова сгруппированы не по алфавиту, а по отдельным понятиям, начиная с Got - deywis, т. е. бог, и кончая понятиями о земле - tautan, село - kaymis, забор (изгородье) - sardis. Из этого вокабулярия видно, что прусы, кроме deywis - бога, почитали "kauks" - чёрта, перкуниса - грома, пекло - пикулс. Хозяин, ныне у литовцев - гаспадорис, назывался людис , вместо жмогус говорили жмой , рожь - зирне (зерно), для пшеницы употреблялась не готское слово kviecziai (из hveitis), как у литовцев, а выражение, соответствующее немецкому белому зерну и хлебу (weissbrod), т. е. gaydis; просо заимствовано как и мак у славян и называлось prasan и moke. Для хлеба, в отличие от литовского диопа и латышского майзе (собственно ячменный хлеб) и русского моазис, в ходу было слово geitis - жито (рожь). Кроме различия сельскохозяйственной культуры П. (у них особые названия для овса , пшеницы , гороха ), словарь удержал еще старинную номенклатуру географических названий. Характеристично заимствованное из готского "haims" П. слово kaymis - деревня до сих пор еще известное в северной части Сувалкской губернии и в Россиенском уезде, а в малорусском актовом языке известны койминцы - для обозначения земледельческого сословия. Вместо литовского калнас (гора) пруссы говорили гарбас , гарбис (славянское горб, прусские названия Garbe, Garben); вместо упе, упес речка называлась апе, апус; вместо juodac - кирсна - черное, оттуда название волости Сувалкской губернии при Черной речке Kirsnos kaima; слово tauris пруссами употреблялось в смысле тура, Wesant; петух назывался gertis, а не певун = gaidýs, как у литовцев. Кроме молока "dadan", не пиенас как у литовцев и латышей, существовал еще кумыс aswinan (Kobelmilch). Особо названы времена года: лето dagis, т. е. время жары, и asanis - осень от готского assans - пора жатвы. Вооружение называли по готскому sarwa, sorwis, что сохранилось доселе как szarvas в смысле приданого у дзуков Сувалкской губернии. Броня и панцирь назывались brunjos, как болгарское броню и готское brunjo. Нынешние чоботы, литовское czebotai заменялись еще курпасами , особыми сандалиями из кожи и дерева. Так называемые старосты и князьки прусов "reguli Prussorum" назывались rikis от средненемецкого riks, а не kunigas, как у литовцев и латышей. Кроме того, были сословия свободных людей-воинов так называемых витингов (ср. славянское витязь). В общем, П. словарь объясняется, за исключением приведенных случаев, лучше всего из литовского, менее из латышского; кроме готского, старо- и средненемецкого есть заимствования из кашубского (например, lisytyos-Nothstall, переносное изгородье для пасомых овец: kasz. leséca płot przenosny) и польского. От других балтийско-литовских наречий П. язык отличается фонологически следующими: 1) нет звука ie (ё), который заменяется дифтонгом ei, ai. Например, Deivis вместо Dievas - бог, финское tawas - бог-небо; deina - день, вместо diena; seilis - прилежание, вместо siel-otis - стараться, славянское сила; 2) ai стоит вместо ie, ei, e: ainà вместо viená - ина; waispattí, vieszpats - домовладыка, родоначальник; waidiut - показывать, waideler - вайделот, церк.-слав. веде; 3) вместо лат. ů, o - прус. ã: dãtwei - дать, důti; stoti - прус. postãt; 4) после гортанных и губных литовских õ, ů является как u: muti - мать, вместо mote; zmunents - человек, вместо źmon-es - люди; mukint - учить, вместо mokinti; 5) литовское. sz из k" и ż из g", gh" является как в славянском в виде s, z: siran, seir (ср. Сейрее местн.) - лит. szirdis; prēisieks - лит. prieszininkas; amzis, народ - лит. amżias, век, вечность, кельтское - amser; mazais, меньший - лит. mažas. У литовцев (древних Бартов) Слонимского уезда гусь до сих пор не żansis, a zãsis; в морфологическом отношении интересны 6) формы винит. пад. ед. и множ. ч. склонен. им. существ., сохранившие древние носовые: Deiwan - бог вместо лит. Dievą; nacktin - лит. nakti; wirdans вместо wardus; ackins - глаза, вместо akis; 7) особой древностью отличается склонение местоимения в род. пад. stessei, stessias и мн. ч. stēison; дат. пад. множ. ч. с суф. - mans вместо mus; 8) глагол прусский дошел в недостаточно полном виде, но среди сохранившихся форм примечательны: а) 1-е л. множ. числа на - mai вместо лит. më, m латыш. mie: gíwammai - мы живем, pidimmai - мы носим, waidimai - мы знаем; b) императивные формы без приставки ki, k: immais - возьми, immaili - возьмите; с) Infinitivus на - twai: poutwei - пить, billítwei - говорить.

Кроме вышеупомянутых писали о П. языке Ф. Бопп, Ф. А. Потт, Иог. Шмидт в Берлине, А. Бецценбергер в Кенигсберге, Ф. Смит в Копенгагене, Уленбек в Амстердаме (он же, в 1889 г. изд. вновь катехизисы), А. Лескин, Пирсон (ср. Прусскую библиографию, составленную А. Куником, "Катехизис" Даукши, стр. XLVI). Краткий обзор судьбы П. языка и главных его источников до 1880 г. дал на польском языке Ю. Оссовский в "Rocznik"ax Tow. Naukow и Toruniu (II, стр. 99-216). По счету Пирсона в П. языке всего 1327 корней, из которых большая часть (715) одного происхождения с литовским и латышским, 178 славянского, 77 германского и около 200 кельтского, что менее всего вероятно. Мало слишком пока обращено внимания на пруссизмы древнелитовского языка XVI в. в сочинениях Даукши, Бреткуна и Ширвида и на областные слова (как, например, grambolis - жук) малоисследованных дзекающих говоров Виленской и Сувалкской губерний. П. язык по своим памятникам древнее всех других балтийских наречий. Вокабулярий Гольцвешера знакомит нас с умственным кругозором прусов конца XIV и начала XV вв. Поражает отсутствие названия цветка, обозначающегося и до сих пор, из славянского тветок, цветок - словом kvietkas. Есть слова в прусском, ближе подходящие к славянскому, чем к литовскому, например, zeidis - стена зиждати, серб. зид; salowis - соловей у литовцев с нем. Nachtigall laksztingała. Особняком стоят слова стабис - камень, ныне известное только в названиях местностей Стабурагс, Стабишки; оттуда стабнис - печка, каменка. Золото обозначается словом ausis вместо литовского auksas, ближе к старолатинскому ausum, aurum - золото, по-видимому дошедшему благодаря торговле янтарем до Балтийского побережья. Язык П. по катехизису 1545 г. распространялся на Натангию, Самляндию, Велаву и Судавию. В XIV в. по-прусски говорили в Бартове, Вармии (Ermeland) и части Галиндии. Надровия же уже вошла в литовскую языковую область (см. Прусская Литва). Но и за политическими границами нынешней Пруссии в пределах русских Гродненской и Сувалкской губерний жили прусы или ушедшие "неволей перед немцы", или же воевавшие вместе с ятвягами против поляков и галичан.

Ср. Martin Schultze, "Gram. der altpreuss. Sprache" (1897); A. Bezzenberger, "Anzeige von E. Bernekker Pr. Spr. ("Beitr. z. K. d. indogerm. Spr.").

Э. Вольтер.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890-1907 .

Смотреть что такое "Прусский язык" в других словарях:

Самоназвание: Prūsiskan, Prūsiska Bila Страны: Восточная Пруссия … Википедия

Прусский язык - Прусский язык один из балтийских языков (западно балтийская группа). Иногда называется древнепрусским для отличия его от прусских говоров немецкого языка. На П. я. говорили в юго восточной Прибалтике, к востоку от Вислы, с начала 2‑го тыс.… … Лингвистический энциклопедический словарь

Прусский террор La terreur prussienne Жанр: Исторический роман

ПРУССКИЙ, ая, ое. 1. см. пруссы и пруссаки. 2. Относящийся к пруссам, к их языку, образу жизни, культуре, а также к территории их древнего заселения, её внутреннему устройству, истории; такой, как у пруссов. П. язык (древнепрусский, балтийской… … Толковый словарь Ожегова

Прусский гут (хорош), а русский гутее (солдатск.). См. НАРОД ЯЗЫК … В.И. Даль. Пословицы русского народа

Пруссы среди других балтских племён (около 1200 г.) Восточные балты показаны оттенками коричневого, западные зелёного. Границы приблизительны. Под Прусским крестовым походо … Википедия

Одно из средств общения, основаное на способности человека производить звуки (артикуляция) и соотносить комплексы звуков с предметами и понятиями (семантика). Общение на языке называется речью. Потребности речи привели к изучению и описанию языка … Литературная энциклопедия

пру́сский язы́к

один из балтийских языков (западно-балтийская группа). Иногда называется древнепрусским для отличия его от прусских говоров немецкого языка. На П. я. говорили в юго-восточной Прибалтике, к востоку от Вислы, с начала 2‑го тыс. территория его распространения сокращалась. К началу 18 в. П. я. вымер, потомки пруссов перешли на немецкий язык.

Памятники: Эльбингский немецко-прусский словарь (немногим более 800 слов), около 1400; прусско-немецкий словарик Симона Грунау (около 100 слов), начало 16 в.; 3 катехизиса на П. я. (пер. с нем.): 1545 (1‑й и 2‑й катехизисы), 1561 (3‑й, так называемый Энхиридион, самый обширный текст на П. я.); отдельные фразы и слова, сохранённые в описаниях пруссов; прусская стихотворная надпись (2 строки), середина 14 в. Сведения о П. я. дают также топонимия и антропонимия, отчасти прусские заимствования в прусских говорах немецкого языка, в польских и западнолитовских говорах. Все памятники отражают результаты сильного немецкого и более раннего польского влияния, а сам П. я. предстаёт в значительно изменившемся виде.

Выделяют 2 диалекта: помезанский (более западный, о нём можно судить по Эльбингскому словарю) и самландский, или самбийский (более восточный, на котором написаны все катехизисы).

Для фонетики характерны противопоставление гласных по долготе - краткости, относительно простая система согласных, свободное ударение, фонологически значимое противопоставление интонаций, тенденция к палатализации и лабиализации согласных, к смешению шипящих со свистящими, к дифтонгизации в определённых условиях долгих гласных. В морфологии имя различает категории числа, рода (в помезанском диалекте есть и средний род), падежа (именительный, родительный, дательный, винительный; наблюдается тенденция к выработке «общего» падежа); глагол характеризуется категориями числа (существенно неразличение чисел в 3‑м лице), лица, времени (настоящее, прошедшее, будущее), наклонения (индикатив, императив, может быть, оптатив и кондиционалис), отмечены некоторые видовые характеристики. О синтаксических особенностях П. я. судить труднее из-за переводного характера памятников. В целом П. я. отличается сочетанием архаизмов и новообразований. В лексике большое количество польских и немецких заимствований. В ряде отношений П. я. обнаруживает особую близость к славянским языкам.

Trautmann R., Die altpreußischen Sprachdenkmäler, Gött., 1910; его же, Die altpreußischen Personennamen, Gött., 1925; Gerullis G., Die altpreußischen Ortsnamen, B. - Lpz., 1922; Endzelīns J., Senprūšu valoda, Rīga, 1943; Prūsų kalbos paminklai, Parengė V. Mažiulis, t. 1-2, Vilnius, 1966-81; Schmalstieg W. R., An Old Prussian grammar, L., 1974; его же, Studies in Old Prussian, L., 1976. Nesselmann G. H. F., Thesaurus linguae prussicae, Berolini, 1873; Топоров В. Н., Прусский язык. Словарь, т. 1-5, М., 1975-89 (изд. продолжается); Mažiulis V., Prūsų kalbos etimologijos žodynas, t. 1, Vilnius, 1988 (изд. продолжается).

ПРУССКИЙ ЯЗЫК, один из балтийских языков, в настоящее время мертвый; входит в западно-балтийскую подгруппу, являясь единственным ее представителем, дошедшим до нас в форме письменных памятников. Иногда (прежде всего в немецкой и в английской традициях) прусский язык называют древнепрусским, чтобы отличить его от прусских говоров немецкого языка. Прусский язык был распространен в юго-восточной части Прибалтики – в так называемой Восточной Пруссии. По имеющимся свидетельствам, граница распространения прусского языка в момент его письменной фиксации проходила на западе по р.Висле, на востоке (согласно Р.Траутману) в районе немецких городов Лабиау (ныне Полесск) и Велау (ныне Знаменск); южная часть этой границы не очень ясна, границей на севере было Балтийское море. В I тыс. н.э. область распространения прусского языка, по-видимому, была обширнее. В течение 17 в. прусский язык окончательно вымирает. Имеются свидетельства о том, что последний носитель прусского языка умер в 1677.

Прусский язык представлен следующими памятниками: Эльбингский немецко-прусский словарь (содержит 802 слова; как большинство средневековых словарей, составлен по «понятийному» принципу, без учета алфавитного порядка; является частью Codex Neumannianus ; датируется примерно 1400; скорее всего, это копия текста, составленного на рубеже 13 и 14 вв. в Эльбинге – совр. польск. Элблонг); прусско-немецкий словарик монаха Симона Грунау (около 100 прусских слов; словарик является частью Прусской хроники Грунау , написанной между 1517 и 1526; известно 8 копий этого манускрипта). Кроме того, имеется три катехизиса на прусском языке (переведенные с немецкого), из них два, напечатанные в 1545 в Кёнигсберге, являются переводами лютеровского Малого Катехизиса (второй перевод – это исправленный первый); третий катехизис, так называемый Энхиридион (1561), представляет собой самый обширный текст на прусском языке.

Помимо письменных памятников, материал для исследования прусского языка дают топонимия, антропонимия (т.е. географические названия и имена людей), а также предполагаемые заимствования из прусского языка в некоторых диалектах немецкого, польского и литовского языков.

К моменту создания упомянутых памятников прусский язык уже вытеснялся немецким: уменьшалась территория его распространения и сфера употребления. Немецкий, а ранее польский сильно повлияли на прусский. В частности, постепенно упрощалась грамматическая система (например, сокращалось количество падежей), заимствованная лексика частично вытеснила исконную. Однако имеющихся скудных свидетельств о прусском языке недостаточно для корректных выводов о состоянии этого языка в 16 в. Так, например, невозможно разграничить реальную деградацию прусского языка 16 в. и деградацию языка имеющихся в нашем распоряжении памятников, обусловленную их переводным характером. Авторы-составители этих текстов могли недостаточно владеть прусским или, наоборот, немецким языком. Невозможно решить, что в этих текстах передает фонетический строй прусского языка, а что является орфографической условностью: ясно, что приспособление немецкой орфографии к прусской фонетике шло непросто и потому было непоследовательным; возможно также, что часть текстов записана немецкоговорящими людьми, воспринимавшими прусскую фонетику через призму немецкой звуковой системы. Например, в текстах не различаются звуки [s] и [z] – весьма вероятно, что авторы текстов просто не знали, как различить два эти звука средствами немецкой орфографии (в немецком языке они на письме не различаются).

Фонологическая система прусского языка имела следующие особенности. Гласные различались по долготе/краткости; было две интонации (в силу графических особенностей текстов эти интонации зафиксированы только для дифтонгов). Ударение было свободным. Существовала палатализация (смягчение) согласных. В упомянутых памятниках мы находим два числа (ед. и мн.), два рода (муж. и женск.) и четыре падежа (им., вин., род. и дат.). В Эльбингском словаре упомянут также средний род. Наблюдается непоследовательность в употреблении падежей, постепенное отмирание падежной системы. Глаголы изменяются по числам, лицам, временам и наклонениям (третье лицо одинаково для обоих чисел, что является общебалтийской особенностью). Имеются три грамматических времени: настоящее, прошедшее и будущее; три наклонения: изъявительное, повелительное и «желательное» (оптатив). Кроме того, существуют такие глагольные формы, как инфинитив, причастие (четыре типа: активное и пассивное – соответственно, наст. и прош. вр.) и, возможно, супин. В прусских текстах засвидетельствованы также описательные конструкции, передающие немецкие пассив, перфект и будущее время.

Выделяются два диалекта: помезанский (западный – язык Эльбингского словаря ) и самландский, или самбийский (восточный, на котором написаны катехизисы). Помезанский диалект отличается переходом [a]>[o] после губных и заднеязычных, переходом >, переходом *iau в , *tl>cl, появлением протетического w перед начальными и [u]. Для языка катехизисов характерен переход > и дифтонгизация и . В морфологии отличительной чертой помезанского диалекта является сохранение среднего рода и окончание -is в им. пад. муж. р. существительных a -склонения (в отличие от -as в диалекте катехизисов).

Некоторые ученые (например, В.Н.Топоров) считают, что прусский ближе, чем другие балтийские языки, к славянским; известный исследователь Хр. Станг доказывал обратное. Ряд черт объединяет прусский язык с другими индоевропейскими языками и отделяет от остальных балтийских и от славянских языков. Это окончание -as (а не рефлексы *-a:) в род. пад. муж. р. (а -склонения), формант -sm- (а не -m-) в дат. пад. ед. ч. муж. и сред. р. у местоимений, формант -man- (а не -m-) для пассивных причастий наст. времени.

В ряде пунктов прусский язык не разделяет литовско-латышских инноваций (отсутствующих также в праславянском языке). Это сохранение старых дифтонгов *ai, *ei (без перехода их в части случаев в *ie, как это произошло в литовском и латышском) и отсутствие (в диалекте катехизисов) перехода *tl, *dl> *kl, *gl. Прусский имеет ряд схождений со славянскими языками, не разделяемых литовским и латышским: сохранение среднего рода (в древнелитовском, судя по старым заимствованиям в прибалтийско-финнские языки, также был средний род), особенности спряжения конкретных глаголов и наличие некоторых общих слов.

Слова «Пруссия», «пруссаки», «прусский» на слуху у любителей истории. Сразу вспоминаются и король-солдат Фридрих Великий, и вымуштрованная армия, по мнению Суворова больше годная для парада, чем для сражения. В тени этих исторических лиц и событий остаются незаметными сами пруссы – средневековый союз балтских племен, завоеванный тевтонскими рыцарями и истребленный в ходе иноземной колонизации.

Кто такие пруссы?

Народы, жившие на южном берегу Балтийского моря и добывавшие ценный янтарь, были хорошо известны историкам и географам Древней Греции и Рима. Их называли эстиями.

Так же называли эти племена и германцы. Но эстии и современные эстонцы имеют мало общего. Археологи доказали, что в античности янтарь добывали только в небольшом районе, окружавшем полуостров Самбия, современную Калининградскую область.

В самой же Эстонии находки янтаря случайны. Именем эстиев античные авторы называли много разных племен, в том числе и предков пруссов. Тацит и Плиний Старший знали о них только понаслышке, от купцов, и считали Янтарный край границей населенной земли. Происхождение имени пруссов окутано тайной. Первый раз оно встречается только в IX веке в форме Brusi в черновике анонимного купца и позднее встречается в польских и немецких хрониках. Лингвисты находят ему аналогии во многих индоевропейских языках и считают, что оно восходит к санскритскому purusa, «человек».

Быт и нравы

Со времени Карла Великого племена пруссов и балтийских славян обретают на границе нового соседа – христианское королевство. Оттуда в их земли потянулись монахи-миссионеры, которые не только пытались обратить в свою веру местных жителей, но и оставили нам свои этнографические наблюдения о жизни пруссов.

Пруссия для своего времени была довольно густо заселена и богата рыбой, медом, пушниной, янтарем. В землях пруссов не было больших городов, но часто встречались небольшие поселения, укрепленные валом, рвом и частоколом. Их жители занимались промыслами – рыбной ловлей, охотой (особенно зимой, на кабанов, оленей, туров и пушного зверя), скотоводством.

Все средневековые хронисты отмечали гостеприимность пруссов и готовность оказать помощь потерпевшим кораблекрушение. Важной статьей дохода была торговля, через нее в Пруссию попадали полотняные ткани, роскошное оружие, украшения. Прусские дружинники, возглавляемые вождями, ходили в походы на Польшу, в литовские земли. В эпоху расцвета, в XII – XIII веках, территория союза прусских племен простиралась от устья Вислы до устья Немана. Более загадочно отношение пруссов к мореходству и пиратству на Балтике, однако можно предположить, что наиболее храбрые воины искали службы в дружинах викингов и балтийских славян.

Прусский язык

В 1970 году в библиотеке Базельского университета, на одной из страниц средневекового кодекса была найдена небольшая запись, в которой, как оказалось, сохранился самый древний известный нам текст на прусском языке. Запись эта была сделана студентом-пруссом Карловского университета в Праге около 1369 года. Ее текст был далек от ученых штудий и гласил:

Kails rekyse Thoneaw labonache thewelyse

Eg koyte poyte Nykoyte pennega doyte.

что в переводе звучит так:

Привет, сударь! Ты нехороший товарищ,
если хочешь пить, а денег давать не хочешь.

Видимо, уставший от занятий прусский школяр написал ее на странице книги своему другу, шутливо намекая на какую-то недавнюю попойку. К сожалению, небольшой словарь прусского языка и несколько книг на нем были созданы уже позднее, только в XV – XVI веках и поэтому имена их вождей и история, известны только в поздних легендах и пересказах собирателей прусской старины. К этому времени прусский язык под воздействием немецкого и польского уже сильно изменился и начал исчезать. Последний старик, знавший его на Куршской косе, умер в 1677 году, а чума 1709 – 1711 годов истребила последних пруссов и в самой Пруссии.

Религия и культы

Пруссы в средневековой Европе были известны как одни из самых ярых язычников. Их религия основывалась на почитании пантеона богов, наиболее значительными из которых были Перкуно (бог грома и молнии), Патримпо (бог молодости, цветения, источников и рек), Аутримпо (бог моря) и Патолло (бог старости, подземного мира).

Связь Перкуно со славянским Перуном и литовским Перкунасом подчеркивает индоевропейскую общность славян и балтов. Участие в культовых действиях и обрядах приобщало человека к сакральному миру. Главную роль в них играли жрецы, наиболее почетным из которых был верховный жрец Криво-Кривайтис, у которого в подчинении стояли жрецы-вайдслоты (прусск. «знающие»).

Местами совершения обрядов служили святилища, располагавшиеся в священных рощах и на холмах. Важное значение в обрядах играли жертвоприношения, в том числе человеческие. В качестве жертвенных животных использовались козел (его кровью окроплялись жители деревни и скот для повышения плодородия) и конь, сопровождавший своего хозяина в могилу. Культ белого коня связан с легендой о братьях Брутене (верховном жреце пруссов) и Видевуте (князе) заключившим мир со славянами и принесшими в жертву богам белую кобылицу.

С того времени (по легенде 550 год н.э.) белые лошади у пруссов почитались как священные. Самым значительным и известным был культовый центр Ромове, основанный Брутеном и Видевутом (совр. пос. Бочаги, Черняховского района Калининградской обл.). В нем прусские жрецы приносили в жертву захваченных рыцарей-крестоносцев, возводя их на костер верхом на лошади в полном снаряжении. В 997 году в жертву был принесен и один из главных польских святых миссионер Адальберт (Войцех), за то, что осмелился нарушить границы священной рощи.

В 1981 году археологам вблизи от леса Кунтер, в урочище Охсендреш удалось обнаружить округлое святилище с жертвенником, сооруженное для разового жертвоприношения. Это святилище однозначно связывается с последними часами жизни миссионера (Кулаков). В земле пруссов погиб и проповедник Бруно, известный своим путешествием на Русь в 1007 г. Военные успехи пруссов в XII веке способствовали почитанию власти Криво-Кривейтиса другими балтскими народами.

Исчезновение пруссов

Богатство и плодородие земли привлекали ее соседей – немцев, поляков и литовцев. Агрессивность прусских дружин вызывала стремление обезопасить себя. Однако главным двигателем завоевания Пруссии стал Тевтонский орден, четвертый магистр которого Герман фон Зальца получил в 1230 г. от Римского Папы Григория IX благословение на крещение прусских язычников.

К 1283 году завоевание Пруссии было завершено. С потоком католических священников-проповедников и колонистов-земледельцев из Германии, Польши, Литвы Нидерландов и Франции пруссам справиться было еще тяжелее, чем с военным завоеванием. Постепенно местное население теряет свою идентичность, забывает язык. В XVII веке брандендургско-прусские короли (немцы по происхождению) запрещают местным жителям под страхом тюрьмы или смерти собирать на побережье моря янтарь.

По-немецки «Bоernstein», «горящий камень», он ценился ими не меньше, чем аристократами Древнего Рима. Вместо прусской истории начинается история «пруссачества» и королевства Пруссия, местное население которого имело мало общего с балтским именем пруссов.